Теплая ванна, которая, по идее, должна была успокоить, не принесла умиротворения, отдых не восстановил силы, а болтовня Рут только раздражала. Нервы Вивьен были натянуты до предела. Она могла думать лишь о предстоящей ночи, о том, как поведет себя Лоуренс. Когда он
уходил, выражение его лица не сулило ничего хорошего.
Наконец дверь отворилась, и Лоуренс вошел в супружескую спальню. Он молча кивнул Вивьен, подошел к камину и, облокотившись на него, стал наблюдать, как дворецкий Коуи накрывает на стол. В сиянии свечей Лоуренс выглядел необыкновенно притягательным. Вивьен стало трудно дышать.
Закончив сервировать стол, дворецкий вышел.
Нельзя сказать, что за ужином велась оживленная беседа. Лоуренс добросовестно ухаживал за своей женой, но на все вопросы отвечал односложно и как-то нехотя. Вивьен рассеянно ковыряла вилкой в тарелке и с тоской думала о том, что это ее свадебный ужин. Ужин, который большинство женщин запоминает на всю жизнь, а ей даже не удается поговорить со своим мужем. Она попыталась исправить положение и робко заметила:
Твой дом просто великолепен, а слуги все такие милые и старательные.
Я знаю, но вообще-то это довольно странно, учитывая, что им, бедолагам, приходится терпеть присутствие моей матери по несколько месяцев в году. Лоуренс разрезал ростбиф и принялся меланхолично его жевать. Кстати, тебя не должно смущать то, что Беатрис называет тебя не иначе как «эта шлюха». Наберись терпения: лет через пять она смирится, и вы прекрасно поладите.
У Вивьен кусок застрял в горле. Она покраснела и судорожно отхлебнула из своего бокала. Когда к ней возвратился дар речи, она спросила:
Та женщина в сером, которая была в церкви, твоя мать?
Ты поразительно догадлива, усмехнулся Лоуренс. Беатрис ужасно строга ко всем окружающим и твердо знает, что пристойно, а что непристойно. В частности, непристойной она считает верховую езду. И если женщина моложе сорока лет употребляет спиртное это непристойно, а если она к тому же не носит чепец это просто кошмар. Однако больше всего моя мать презирает распутниц и людей, которые много смеются. Ну и, разумеется, никакой игры на пианино это верх неприличия, Лоуренс покровительственно похлопал Вивьен по руке. Я говорю тебе это, чтобы не запугать, а подготовить к жизни здесь, в Торндайке. Ну-ну, не переживай, со временем обживешься и еще будешь нахваливать этот «райский уголок».
Вивьен сильно сомневалась в том, что когда-нибудь полюбит Торндайк и сможет поладить с его матерью. Там, в церкви, эта женщина действительно смотрела на нее, как на шлюху.
Руки Вивьен заледенели, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она должна что-то сказать ему, как-то объясниться, иначе просто взорвется.
Лоуренс я сожалею о том, что случилось. Я хотела скандала не больше, чем ты.
Вот как? Он откинулся на спинку стула. Извини, но мне трудно в это поверить. Хотя, с другой стороны, мне некого винить, кроме себя. Ты ведь с самого начала заявила, что намерена выйти замуж. Просто я слишком увлекся новой игрой и переоценил свой опыт. Впрочем, я был уверен, что твои матримониальные планы направлены на кого-то другого, и никак не ожидал подвоха.
Они и были направлены на другого! раздраженно воскликнула Вивьен. На любого другого, только не на тебя. Она стиснула руки в кулаки. Ты, знаешь ли, слишком самоуверен. Если бы у меня был выбор, я ни за что не вышла бы за тебя замуж. Знаешь, как называют тебя подруги моей матери? Живой порок! О, теперь я понимаю, почему Гладстон так хотел защитить меня от тебя. Жаль, что ему это не удалось.
Ошибаешься, милая, еще как удалось. Он сделал то, что хотел сделать, а именно унизил меня. Единственное, что я хотел бы знать: кому принадлежала сама идея ловушки? Тебе? Гладстону? А может быть, твоему родовитому папаше?
Вивьен уставилась на него, пораженная столь нелепой догадкой. Неужели он и в самом деле думает, что она предала его? И это после всего того, что между ними было
Я всегда говорила тебе правду, и мне жаль, что ты мне не веришь. Не знаю, как убедить тебя и стоит ли вообще это делать.
Стоит.
Зачем, если каждое мое слово ты подвергаешь сомнению?
Затем, что я хочу выслушать твои объяснения, он наклонился вперед, меня забавляют твои выдумки.
Вивьен отшатнулась как от пощечины.
Ну признайся, ты виделась с Гладстоном тогда, в опере?
Она отвела глаза и коротко ответила:
Да.
И ты сказала ему, что я помогаю тебе искать мужа?
Да. А он мне сказал, что ты распутник и мне следует тебя остерегаться. Жаль, что я не прислушалась к его совету.
Так почему же ты не послушала его, этого благодетеля и покровителя молоденьких девушек?
Что она могла ответить? Что на самом деле считает его великодушным и порядочным человеком и благодарна ему за сдержанность и уважение? Что она без ума от него? Он, разумеется, рассмеется и не поверит
ни единому слову.
И все-таки Вивьен решила сказать правду:
Я не послушала Гладстона по той же причине, по которой не сказала тебе, что видела его. Он так непримирим и несправедлив к тебе, что я не смогла его разубедить. Она помолчала, потом продолжила: Если вдуматься, вы с Гладстоном очень похожи. Вы оба заблуждаетесь относительно друг друга. Ты считаешь его лицемером, а он тебя пошлым развратником, и оба вы ошибаетесь. К несчастью, он упорно отказывается поверить, что ты честен и можешь быть моим другом, можешь сочувствовать и помогать мне просто так, без задней мысли. И ты, и премьер-министр судите всех и вся лишь по внешнему виду, но вещи не всегда таковы, какими кажутся. Мне думается, ты, как никто другой, должен бы это знать. Разве кто-нибудь поверит в то, что мы не были любовниками, хотя столько времени провели вместе? И тем не менее это правда.