Все дети ходят на Бурбон-стрит. Это обряд посвящения. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Мне было восемнадцать.
Но мы предупреждали вас о паранормальных явлениях там, активность, которая слишком велика для обостренных чувств молодого вампира. И ты был на Марди Гра, когда завеса между мирами почти такая же тонкая, как на Самайн.
То есть это моя вина? Что я был разлучен со своей семьей на десять лет? Ты понятия не имеешь, через что я прошел!
Верно. Не понимаю. И нет, это была не твоя вина.
Как Ривер вернулся?
Он этого и не делал. Его нашла полиция. Когда взошло солнце. Он сильно обгорел, хотя и не настолько, чтобы вызвать какие-либо подозрения.
По крайней мере, он вернулся.
Да, и мы были благодарны за это. Но ни на минуту не смей думать, что мы не оплакивали твое исчезновение.
Ага, понял. Понятия не имею, почему я все еще злюсь. Я не знаю, почему говорю половину того, что слетает с губ. Эмоции бурлили у меня внутри. Мой гнев выплеснулся на Билла, хотя он не сделал ничего плохого.
Твоей сестре досталось больше всех, сказал Билл. Сначала она потеряла брата, а следом и отца.
Копье сожаления пронзило меня насквозь. Я был сосредоточен
на своей собственной травме и не думал о том, как все это повлияло на мою семью.
Мне жаль.
Никто из нас не винит тебя, Данте. Мы никогда этого не делали.
Все те годы, что провел в плену, я пытался в деталях вспомнить, что произошло в ту ночь. Но как бы сильно ни концентрировался, все, что всплывало в голове нагромождение расплывчатых кусочков головоломки, которые я никогда не мог полностью сложить воедино.
Ривер помнит, что произошло той ночью?
Билл покачал головой.
Нет. Он даже не помнит, как тебя похитили.
Я тоже. Только помню, как проснулся
Где ты проснулся, Данте?
Я закрыл глаза. Голод. Голод и боль. Я проснулся голым и прикованным к кровати.
Я не мог сидеть здесь и рассказывать своему дедушке, которым я восхищался больше, чем любым другим человеком в мире, о том, что со мной сделали. Как я позволил себя мучить. Он потеряет всякое уважение ко мне, перестанет любить. Как я не смог защитить себя? Как мог допустить, чтобы это произошло?
Как я мог сказать ему, что меня изнасиловали? У меня украли кровь?
Как я мог жить со всем этим?
Нет. Еще не мог говорить. Не буду. Но одну вещь я должен был сделать.
Ты не в безопасности. Они придут искать меня.
Уверяю тебя, этот дом безопаснее всех, сказал Билл. Я бы поставил на это свою жизнь.
Как ты можешь? Нет никаких гарантий. Я тому подтверждение.
Поверь. Он пристально посмотрел мне в глаза. Тебе не причинят вреда ни в этом доме, ни где-либо еще. И ни Эм, ни Риверу тоже.
А что с их домами?
Они под защитой.
Как? Как можно
Доверься мне, повторил он, на этот раз более твердо.
Волна умиротворения окатила меня, сопровождаемая странным холодком на затылке. Здесь я был в безопасности. Билл так сказал. Билл был моим главным защитником. Всегда им был.
Но в ту ночь он не защитил меня.
Теперь расскажи, что произошло.
Я не помню, сказал я.
Что ты имеешь в виду? Неужели ты потерял последние десять лет своей жизни?
Да. Большую часть.
Как бы я хотел, чтобы моя ложь оказалась правдой. Если бы я мог стереть воспоминания, ужасные-премерзкие воспоминания, даже если бы это означало, что придется наверстывать упущенное за десять лет, возможно, я смог бы жить нормальной жизнью.
Ладно, Данте. Тогда на этом мы остановимся. Пока что. Билл встал. Не думай, что я не заметил шрамов на твоих запястьях.
Я посмотрел вниз. Десять лет цепей и кожаных оков оставили свой след на моих запястьях, а также на лодыжках, хотя в данный момент они были скрыты под одеждой. В конце концов я перестал сопротивляться. Отметины были не слишком заметны, но острое зрение моего деда ничего не упустило.
Он не верил, что я не могу вспомнить. Я видел это по его глазам. У меня никогда не получалось лгать своему дедушке. Раньше мне удавалось время от времени манипулировать своим отцом. Но Билл? Он каждый раз видел меня насквозь.
Разве ты не собираешься рассказать мне всю эту чушь о совершеннолетии?
Нет, пока ты не назовешь это как-нибудь иначе, чем дерьмом.
Прости. Я ничего такого не имел в виду.
Знаю, Данте. Но хочу, чтобы ты сначала подумал о двух вещах. О том, кто ты такой и откуда родом. Ты сын Джулиана Гэбриэла, первенец Гийома Тайруса Гэбриэла, старейшего из ныне живущих чистокровных вампиров мужского пола на этой планете.
Я в курсе, кто я, Билл.
Но на самом деле нет. Ты не представляешь, насколько ты важен.
Важен? Последние десять лет мне твердили, что я кусок свиного дерьма, что единственный смысл моего существования обеспечивать ее пропитанием. Важный не совсем подходящее слово, которое я когда-либо использовал бы для описания себя.
Наш вид быстро вымирает. Билл закрыл глаза. Мы смогли продолжать существовать, затаившись, увековечивая мифы о вампирах так, что человеческая память забыла о нашем существовании на протяжении последних ста поколений. Каждый внес свой вклад в наше выживание. Мы научились жить среди людей, быть как смертные. Мы отправляем наших детей в школу вместе с человеческими детьми. Можем размножаться с ними, производить на свет детей вместе с ними. Но все же наши женщины редко способны к зачатию по сравнению с людьми. А когда они все-таки забеременеют, только одна из десяти способна выжить после родов.