Я начала бежать трусцой.
Никто из них никогда не приходил ко мне за утешением, сказала я пренебрежительно.
Пока. Арчер пристроился в моем темпе. Но не забывай, что эти десять мальчиков тоже скучают по своим матерям.
Я бросила на него косой взгляд.
Никто из них не помнит своих матерей.
Расскажи мне, каково было расти с родителями, которые целовали тебя и души в тебе не чаяли? спросил Арчер.
Ну, это было чудесно, ответила я. Так и должно быть для всех детей.
Некоторое время мы бежали молча, потом он сказал:
Знаешь, это занимает некоторое время.
Что именно? Я бросила на него косой взгляд, но Арчер смотрел прямо перед собой с настороженным выражением на лице.
Чтобы маленькие мальчики перестали плакать, когда они впервые приедут сюда.
Я нахмурила брови.
Ты помнишь, когда ты впервые приехал сюда?
Он покачал головой.
Нет, не в конкретных деталях, но когда я учился на наставника, я два месяца работал в дошкольном учебном заведении. Именно туда прибывают малыши, и они остаются там, пока им не исполнится десять лет.
Ты мне это говорил.
Да, но я не сказал тебе, что происходит, когда мальчики впервые появляются там.
Что происходит? спросила я с неприятным ощущением в животе.
Это действительно немного душераздирающе, потому что они такие маленькие, и они будут пытаться прикоснуться к каждому взрослому, которого увидят, я думаю, стремясь к общению и любви.
Печаль в его голосе заставила волосы у меня на затылке встать дыбом.
Нам сказали не брать их на руки, не целовать и не утешать их физическим контактом.
Почему нет?
Потому что нам нужно было ужесточить их, сказал он как ни в чем не бывало. Это правило доставило мне много неприятностей, но в конце концов я придумал способ побороться с ними ради забавы и украдкой обнять их. Тем не менее, после двух месяцев работы я понял, что хочу работать со старшими мальчиками. Мне не нравились все эти слезы.
Но как насчет чувствительных мальчиков? Есть же и такие.
Арчер выдохнул воздух.
Есть, но, как я уже сказал: мы ужесточаем их. Со временем они учатся проглатывать свои слезы, страхи и потребность в прикосновениях.
Какое-то время мы просто бежали бок о бок, мое сочувствие делало невозможным не плакать внутри из-за всех маленьких мальчиков, которые плакали, пока не уснули, и прятали свою боль за храбрыми лицами.
Итак, после трехлетнего возраста у мальчиков на самом деле нет никакого физического контакта, кроме драки, не так ли? Я нахожу это самой печальной вещью на свете. Человеческое прикосновение было такой жизненно важной частью развития любого ребенка. Неудивительно, что мужчины Севера выросли негибкими, неразумными и склонными к конфронтации.
Он пожал плечами.
Я полагаю, что для всех это по-разному. Я помню, как обнимал друзей, которым было грустно, и получал объятия в ответ. Для тех, кому посчастливилось завязать глубокие дружеские отношения, я думаю, что прикосновения это часть этого, хотя обычно они грубее, чем то, к чему вы привыкли.
С переполненным сердцем я замедлила ход и остановилась.
Я чувствую, что у тебя украли что-то очень ценное.
Арчер тоже остановился и оглянулся на меня.
О, да?
Да. Я сделала пять шагов, чтобы встать перед ним. Тебя забрали у людей, которые любили тебя, и хотя ты этого не помнишь, когда-то ты сам был тем одиноким маленьким мальчиком, жаждущим прикосновений
и общения. Я думаю, что у тебя украли любовь в твоей жизни.
Возможно, но трудно что-то потерять, если у тебя этого никогда не было, прагматично сказал он.
Полагаю, это правда, мягко согласилась я с непреодолимой потребностью влить в него частичку тепла, которого ему не хватало в своей жизни. Я могла забыть о раздражении и разочаровании, которые испытывала из-за него, достаточно долго, чтобы увидеть Арчера таким маленьким мальчиком, каким он когда-то был: грустным, испуганным и лишенным любви. Приподнявшись на цыпочки, я обняла его за шею.
Сначала Арчер напрягся, и я могла понять, почему он был в замешательстве, поскольку я избегала его, насколько это было возможно, после унизительной порки, которую он устроил мне неделю назад.
Все в порядке, я просто хочу обнять тебя, прошептала я.
Наконец, его руки обвились вокруг моей поясницы, он притянул меня ближе и зарылся головой в мои волосы.
Я положила голову ему на ключицу, не заботясь о том, что он вспотел после пробежки. В отличие от некоторых мальчиков, которые могли пахнуть как тролли, когда потели, у Арчера всегда был свежий, уличный запах, который мне нравился.
Не прошло и десяти секунд, как он попытался отстраниться, но, зная науку, лежащую в основе хорошего объятия, я знала, что мы должны оставаться в таком положении по крайней мере целую минуту, чтобы получить пользу от здоровых гормонов, которые высвобождаются при объятиях. Крепче обхватив его за шею, я дала понять, что не хочу, чтобы наши объятия заканчивались.
Что ты делаешь? Арчер прошептал мне на ухо.
Я обнимаю тебя, объяснила я и уткнулась носом в его волосы на затылке.
Но я думал, ты злишься на меня за порку.
Так и есть. Но сегодня ты совершил для меня нечто героическое, и я хочу отплатить тебе хоть чем-то.