Где-то лет десять тему антисоветчиков в Сумах полностью закрывал мой предшественник, майор Воронов, и в этом отношении Чепак был за ним, как за каменной стеной агентура вербовалась, отчеты писались, все были при деле, никаких затруднений не предвиделось и всё шло хорошо. Но с год назад Воронов прямо на рабочем месте словил инсульт и попал в больницу, из которой он не вернулся всего в сорок лет.
Замену Воронову по каким-то причинам присылать не торопились, представления, отправленные Чепаком в центральный аппарат, оставались без ответа, так что через какое-то время полковник успокоился. Для «диссидентского» отдела это обернулось тем, что на его сотрудников началась натуральная охота вакансии были у всех, а тут внезапно образовалось с десяток натасканных на полевую работу почти бесхозных оперативников. Начальник отдела пытался как-то бороться с утечкой кадров, но Чепак, которого одолевали со всех сторон, сплавил этого бунтаря в Харьковскую область и заткнул особо опасные дыры в штатном расписании более важных отделов. В принципе, разумный поступок, если руководствоваться принципом «кому и кобыла диссидент».
В общем, ознакомившись с ситуацией, я мог лишь робко надеяться на лучшее, потому что пятый отдел тут представлял собой руины, достойные кисти французского живописца Юбера Робера.
Помещение вдвое меньше кабинета, который мне достался от Воронова. Но целых шесть столов, четыре из которых отличались пыльными столешницами. За двумя столами сидели мужчина и женщина вернее, совсем молоденькая девушка.
Мужчина исполняющий обязанности начальника местной «пятки» капитан Григорий Степанович Сухонин, которого четыре года назад перевели в КГБ из МООП Министерства охраны общественного порядка, как тогда называлось МВД то ли на усиление, то ли в наказание. Про него Чепак отозвался в целом положительно, но глубокомысленно заметил, что капитан для Сухонина это тот предел, через который лучше не переступать. «Исполняющим обязанности» он стал ровно месяц назад, когда никакого отдела уже фактически не было видимо, Чепаку понадобился хоть кто-то, кого можно теребить за плохие показатели. Ставить на эту должность совершенно зеленую лейтенанта Риту Буряк, которая прошлым летом окончила местный университет и приняла предложение служить в настоящих органах, было бы вызовом устоявшимся правилам.
Про Риту полковник говорил с легкой иронией насколько я понял, не потому, что девушка была совсем безнадежной, а потому, что в целом не доверял женщинам в погонах.
Сухонин производил отталкивающее впечатление по причине ужасного шрама, который начинался на лбу, под пышным чубом, пересекал левый глаз и заканчивался на скуле. Шрам был неприятный, красного цвета, с зазубринами, он повредил оба века, и из-за этого левый глаз смотрелся жутковато. Был капитан худощав, но жилист судя по всему, физподготовкой он не пренебрегал.
В войну получил, немец наградил, шоб ему пусто було сказал он, поднимаясь мне навстречу и заметив мой взгляд, направленный на шрам: Капитан Сухонин, Григорий Степанович, исполняю обязанности А вы, так думаю, наш новый командир?
Руководитель, поправил я и с трудом оторвал взгляд от шрама. С сегодняшнего дня заместитель начальника управления, капитан Орехов. Или Виктор Алексеевич. Прошу любить и жаловать. А вы?
Я повернулся к Рите худенькой девочке, которой, если не приглядываться, можно было дать лет пятнадцать или шестнадцать. Но она встала, приосанилась и превратилась во вполне взрослую девушку. Кажется, из-за освещения. На её лице особых примет почти не было за исключением выдающегося носа, который так и тянуло назвать «шнобелем». Впрочем, это не мешало личной жизни лейтенанта у неё был жених, а свадьба планировалась летом. Я предположил, что ещё до Нового года эта девица уйдет в декрет, но надеялся, что это произойдет уже после моего возвращения в Москву.
Лейтенант Буряк, четко отрапортовала она. Оперативник пятого отдела.
Очень приятно. Садитесь, товарищи, я улыбнулся и подождал, пока они выполнят моё указание. Григорий Степанович, что скажете о текущей работе отдела?
Он крякнул, засуетился, начал перебирать какие-то бумажки на своем столе
Не стоит, это неформальное общение, сказал я. Просто расскажите, простыми словами. Про трудности знаю, про кадры знаю. Про ситуацию не знаю.
А, ну это можно, Сухонин оставил бумаги в покое и посмотрел на меня. Объекты для разработки имеются, присматриваем за ними в меру сил, но сами видите, Виктор Алексеевич Но за кем глядеть надо есть. Если сумеете службу наладить, так и хорошо А мы поможем, со всем усердием так ведь, лейтенант Буряк?
Мы оба посмотрели на девушку, она чуть порозовела, но ответила твёрдо:
Так точно, товарищи капитаны!
Я мысленно вздохнул. Выбивать из неё то, что в это юное тело успели заложить её бывшие сослуживцы и вот этот капитан-милиционер, будет сложно. Но я был уверен, что справлюсь. С Сухониным сложнее, этот матерый, ему палец в зубы не клади откусит и добавки попросит. Ещё и с показным чинопочитанием, чтобы, значит, под нарушение субординации не попасть. Ничего, и к нему должен быть ключик.