Лучше! произнес Алеха, падая на одну из табуреток и выуживая из плетеной корзиночки, что стояла на кухонном столе большую булку со сгущенкой. Я пятку вчера заныкал откусив огромный кусок, с набитым ртом сообщил он.
Так ты, сука, укуреный? До меня, наконец, дошло, чего это мой корефуля давит такую широкую лыбу.
Да не пропихнув в глотку гигантский кусок булки, мотнул кудрявой шевелюрой Патлас. Маленькая пятка была на пару хапок Только-только чердак в порядок привести словно оправдываясь, произнес он. Ты не думай, что я тебя кинул Вот, он засуетился и вытащил из сумки, с которой заявился ко мне, бумажный кулек, набитый «зеленкой». Растворитель есть, продолжая улыбаться, заверил он меня, тряхнув сумкой, 646-ой. Не ацик[1], конечно, но сойдет Беломору взял, миска есть ща химки[2] сварим, и подлечим твою больную башку!
Ты, блядь, себе башку сначала вылечи, дебил! накинулся я на него. Голова вновь начала болезненно пульсировать. Ты чего ко мне со всем эти говном приперся? Ты ж знаешь не курю я эту хуету! И тебе не советую! Спалишься, сука, и еще меня за собой потянешь, урод!
Сержик, ну чё бушуешь? И не подумал обижаться Патлас, убрав «набор туриста» обратно в сумку. Я ж как лучше хотел на тебе вона, лица нет! А от одной хапочки никакого вреда не будет! уговаривал он меня. Вот если бы мы вчера не бухали на выпускном, а просто бы накурились ты бы сегодня с похмелья не подыхал!
Твою медь! Пульсация в голове достигла своего апогея, аж в ушах начало отдавать. Я упал на табуретку и схватился руками за голову. Как хреново-то! Не, ну его нах больше, такое веселье!
Ну, а я о чем? тут же подключился Патлас, принимаясь опять выкладывать содержимое сумки на кухонный стол. Ща-ща, подлечим
Ну, ты, Кучерявый, внатуре идиот, или прикидываешься? Кричать сил больше не было, и я просто уничтожающе посмотрел на друга.
А че я? не понял Алеха.
Ты прямо у меня варить свою бурду собрался? конкретизировал я свои претензии.
А че такого-то? пожал плечами Патлас. Родоки у тебя на работе, к их приходу все выветрится
И не вздумай даже! На улице сваришь!
Блин, не люблю я на костре, делая вид, что он прожженный химковар, буркнул Алеха. Но я-то прекрасно знал, что это его «увлечение» проявилось совсем недавно, когда он накоротке сошелся с Андрюхой Волковым чуваком, на семь лет старше нас с Алехой и негласно считающимся в Новокачалиске королем шпаны. Вот он-то, действительно, был «славным трубадуром», ну, и забухивал при этом тоже не слабо.
Переколотишься! резко осадил я его. Ибо нефиг гадить там, где живешь!
Ладно-ладно! Алеха примирительно выставил вперед ладони. Давай тогда, ускоряйся! произнес он. Нехуй в труселях тут стоять нас ждут великие дела! пафосно произнес он и
неожиданно фальшиво запел:
Ускоряюсь я в 16 лет, ускоряется колхоз «Рассвет», ускоряется моя страна
вот такие, брат, дела-а-а! Я буду жить теперь по-новому-уу, мы будем жить теперь по-новому-уу, а любе-любе, любе, а любе-любе, любе, а любе-люберцы мои-ии!
https://www.youtube.com/watch?v=MIo8v1buhIM
От громких звуков его голоса мой личный внутренний молотобоец с новой силой принялся фигачить своей неслабой кувалдой по моей черепушке:
Кучерявый, млять! Завали фонтан! У меня ща башка лопнет!
Ну так одевайся быстрей! Поторопил он меня. Есть тут у меня на примете одно местечко буквально пять минут ходу
Ща Я махнул рукой, голова растрещалась так сильно, что никакие таблетки не помогали! Я уже готов был отдать что угодно, лишь бы эта боль прошла. Вот никогда больше не буду мешать в одну кучу всякую шнягу! Я подобрал разбросанные со вчерашнего вечера мятые и грязные вещи и запихал их в корзину для грязного белья. И где я только умудрился так жутко уханькаться? Мамка опять будет пилить Ладно, недолго уже осталась терпеть скоро я отсюда свинчу! Прощай школа здравствуй институт и свобода! Кое-как под насмешливым взглядом Патласа я нацепил на себя треники и футболку, и мы вместе с ним вышли из квартиры. Алеха сразу потянул меня к дырке в заборе, что разделяла мой двор стандартной хрущевской пятиэтажки и территорию новокачалинского леспромхоза.
С началом перестройки дела у леспромхоза явно пошли в гору. Японцы охотно скупали лес, щепу и прочее сырье у наших доморощенных дельцов. Все леспромхозовское начальство, да и местные райкомовские бонзы обзавелись крутыми японскими тачками «Сафарями», «Крузаками», «Паджериками» и «Патролами». Но со временем интерес у узкоглазых капиталистов к обычному древесному сырью охладел видимо, забили лесом все закрома. Теперь они готовы были покупать более технологичную продукцию, но наши умники, конечно, «не догадались» вложить полученные прибыля в производство карманы-то разные, и поэтому, как следствие, потерпели полное фиаско. Леспромхоз стал загибаться, затариваясь никому не нужным лесом. И, наконец, пилорамы, работающие в леспромхозе еще со времен царя гороха, встали. Теперь там, лишь время от времени слонялись никому не нужные работники, зарплата которым неимоверно задерживалась ибо платить было нечем, потыривая остатки леса для личных нужд.
Мы пролезли в дыру, пересекли безлюдную территорию «былого величия» поселка, и вышли к реке.