Она продолжала долгий список самого необходимого. В конце концов мужчина, вероятно, ее адвокат, перебил:
Миссис Уиллоуз, гм Может быть, поступим по-другому? Позвольте, я спрошу иначе. Не хотите ли вы что-нибудь ему оставить?
Разумеется. Его личные вещи.
Гениально, вздохнул адвокат. Супруг может забрать свое нательное белье.
Гейли поняла, что нарочно подслушивает чужой разговор. Она виновато глянула на Брента и тяжко вздохнула. Мак-Келли понял ее, поскольку давно обратил внимание на беседу за соседним столиком. Он взял невесту за руку и сжал ее пальцы:
Все, чего она жаждет, это крови, да?
Брент! Это ужасно, правда? Кошмарно. Они, наверное, любили друг друга. Поженились, а теперь, смотри
Брент прервал ее, покачав головой:
Гейли, пойми, есть на свете жадные люди. И мстительные. Мы не такие. Мы любим друг друга. Не беспокойся. Между нами никогда не случится подобного.
Брент, тебе бы испугаться хорошенько. Меня испугаться. Может, тебе следовало бы заранее обратиться к адвокатам?..
Но, Гейли, между нами подобное невозможно. Она улыбнулась и погладила его чисто выбритую щеку:
Невозможно? Это правда?
Невозможно. Идем. Прогуляемся немного, а потом поедем домой.
Сегодня наш первый выход в свет.
Куда деваться, надо иногда отпускать тебя
на работу. В конце концов, неудобно перед Джеффом.
Ты такой щепетильный, да?
Да. Но начинаю уставать от этого.
Он заглянул в счет, оставил деньги на столе и повел Гейли к выходу. Держась за руки, они пошли вдоль улицы мимо Музея конфедерации.
Представляешь, заговорила Гейли, бедный Джефф Дейвис. В этом доме он потерял сына. Она кивнула в сторону стоящего по правую сторону улицы дома. Его ребенок упал с балкона и умер.
Брент остановился, обнял Гейли и положил подбородок ей на макушку:
История знает немало трагических случаев.
Да, пожалуй, согласилась она и посмотрела на Брента снизу вверх. Но как странно!
Что именно?
Я лишь сейчас вспомнила, что до сих пор не знаю, откуда ты родом!
Виргиния, мэм, с неподражаемым акцентом ответил он. Я виргинец до мозга костей.
Я тебя обожаю! рассмеялась Гейли. Надо же, собралась замуж, не зная элементарных вещей.
Брент немного помолчал, а потом, снова обняв ее, поцеловал. Луна освещала его волосы, лица почти не было видно.
Для этого придуман брак, милая. Всю жизнь можно спокойно, не торопясь, выяснять эти мелочи.
Потом он взял Гейли за руку, и они пошли дальше.
Ты любишь старинные вещи, вдруг сказала она.
Ты имеешь в виду дома?
Дома и вообще историю.
Да, люблю. Но не только их.
Что еще?
Тебя. Сказать, что люблю в тебе больше всего?
Что?
Слушай Он склонился к ее уху и штрихами, выдающими настоящего художника, описал то, что он любит.
Но мы едва уехали оттуда
Ошибаешься, это было очень давно. Идем скорее в машину.
Через час они были дома. «Очень странно, думала Гейли, как быстро я научилась называть жилище Брента домом».
Иногда казалось, что она напрасно торопится, до свадьбы оставался почти целый месяц, всякое могло произойти до венчания. Но дело заключалось отнюдь не в доме. У нее было неплохое жилье, оно очень нравилось как ей, так и Бренту. Только место, где находился Брент, она могла теперь называть своим домом. Это немного тревожило ее. Пугало скоротечностью, с которой все произошло. Они попали в страшную взаимную зависимость. Но не в том смысле, что служили друг для друга своеобразными подпорками, на которые можно опереться. Напротив, по натуре оба были очень самостоятельными людьми, уверенными и одаренными каждый в своей области. Гейли вовсе ни к чему было каждую секунду знать, где находится Брент, но когда он отлучался, а этих секунд набиралось слишком много, она начинала сгорать от нетерпения увидеть его, притронуться к нему, побыть с ним.
Едва они ступили через порог, как Брент подхватил невесту на руки.
Эй! вскрикнула она, но гибкие руки уже обвились вокруг его шеи.
Э-гей, отозвался Брент, огромными шагами преодолевая путь до лестницы. Затем он стремительно помчался вверх, перепрыгивая через две ступеньки.
Но мы отсутствовали не так уж долго, мягко поддела его Гейли, играя пальцами в его волосах.
По мне, так целую вечность.
Через минуту они были в спальне, а еще через секунду торопливо сбрасывали одежду. Когда же Брент, возбужденный и решительный, поднялся над ней, Гейли заглянула ему в глаза и спросила:
Неужели ты веришь в то, что мы никогда не устанем друг от друга?
Никогда.
Правда?
Гейли!
Что такое?
Может, после поговорим?
Плечи ее вздрогнули от смеха. Оборвав смех, она разволновалась. Нет, конечно, никогда их страсть не остынет. Она ни за что не устанет любить его, просыпаться и видеть его лицо, красивое или изборожденное морщинами, молодое и свежее или иссушенное старостью. От его прикосновения Гейли словно утратила вес и взмыла ввысь. Она парила так высоко, что могла бы потрогать звезды.
Они вместе взобрались на вершину наслаждения и одновременно устало замерли друг подле друга. Затем вновь, уже медленнее, Брент принялся любить ее. Он обладал потрясающей способностью инстинктивно улавливать ее желания, а две недели их близости превратили его в восхитительного любовника, перед которым невозможно было устоять. Ни разу не случалось, чтобы Брент не сумел возбудить в Гейли ответного желания. Он тонко чувствовал, где поцеловать ее и где погладить, а когда надо сделать и то и другое. Он улавливал любой малейший намек в каждом ее движении. Он всякий раз оставлял ее сладостно измученной, но возбужденной. Поэтому она всегда отходила ко сну, думая о приятном: о том, как влажный, упругий источник ее удовольствий скользит по коже и как иногда замирает у нее внутри, о том, как эти большие руки красноречиво, выразительно повествуют о чувствах любимого