В «полянку»? переспросила она.
Ну да. Одно из названий женских гениталий, которое мне нравится. «Грот Венеры» звучит слишком пафосно, вы не находите? А скажешь «полянка», сразу вспомнишь лето, аромат цветов, трав, вкус ягод.
Кьяра
заерзала, сбитая с толку и одновременно заинтригованная.
А что, есть еще какие-нибудь названия?
Муфта, мохнатка, щелка, борозда, карамелька, миска с медом, пипка, не торопясь, принялся перечислять Лукас.
Ей казалось, что запретные словечки маслом растекаются по ее коже.
Их, конечно, существует множество, но сама суть всегда понятна.
Да, подтвердила Кьяра, стараясь унять дрожь в ногах. Очень выразительно.
Видите, как много можно узнать за пределами библиотеки или лаборатории, сказал Лукас. А что до порочного поцелуя Он сам прервал себя, проведя кончиком языка вдоль ее ступни. Наверное, вам нужно как-то помочь оживить воображение.
Пока он ласково гладил ее по лодыжке, а потом и по икре, ей в голову не могли прийти какие-нибудь эротические фантазии. Даже в самых сокровенных мечтах Кьяра не могла представить себе мужчину и женщину вместе.
Ох, это было бы уж совсем за гранью.
А теперь А теперь Кьяра вдруг поняла, что ступня не единственная часть ее тела, которая стала влажной.
Она крепко свела бедра вместе, чтобы остановить его.
Этого более чем достаточно, сказала Кьяра.
Его рука застыла на ее колене.
Фонарь качнулся, его лицо ушло в тень. И оттуда, из тени прозвучал его голос:
Достаточно так достаточно. Откинувшись на спинку, Лукас натянул ей чулки и надел башмак.
Атлас холодил ногу после его прикосновений.
Кьяра выпрямилась, как только карета остановилась. Радуясь, что в полумраке он не видит, как она покраснела, Кьяра расправила юбки.
Вот наш вечер и подошел к концу. Желаю вам доброй ночи, лорд Хэдли.
Спокойной ночи, леди Шеффилд. И пока кучер обходил карету, чтобы открыть перед ней дверцу, Лукас добавил: Надеюсь, что те очаровательные духовные песнопения, которых вы сегодня вдоволь наслушались, навеют вам добродетельные сны.
На следующее утро Лукас встал намного раньше, чем обычно, и тут же распорядился, чтобы подали горячей воды для бритья.
Прошу прощения, сэр, обратился к нему камердинер, поставив на умывальник тазик с водой и разложив бритву. Желаете еще чего-нибудь?
Хм? В какой-то момент Лукас вдруг сообразил, что напевает фразу из «Мессии» Генделя. Нет-нет, это все, Хэмфри. Передайте повару, что я сейчас спущусь к завтраку. Оденусь сам.
В ответ повисла долгая мучительная пауза. Со щекой наполовину в мыльной пене Лукас повернулся от зеркала.
Что-то не так, Хэмфри?
Помимо жутчайшего состояния вашего гардероба, сэр? Камердинер скрестил руки на груди. Может, вы предпочитаете, чтобы я подал прошение об увольнении? Складывается впечатление, что вы недовольны моей службой.
Вы все еще причитаете по поводу перепачканных рукавов?
Ваш лучший сюртук больше никогда не будет выглядеть так, как должно. А светло-серые брюки Хэмфри пожал плечами. Они просто превратились в тряпье.
Закажите другую пару. Лукас отер лицо. Черт, закажите полдюжины, если от этого ваша физиономия повеселеет.
Моя физиономия здесь ни при чем. Одежда дело серьезное, милорд. Осмелюсь заметить, что пока никто не критиковал ваш стиль в одежде.
Критиковали только ее отсутствие на мне, заметил он.
Хэмфри фыркнул.
Перейдя в гардеробную, Лукас выбрал темно-синюю куртку, темно-желтые бриджи и самые удобные сапоги.
Им требуется починка, сэр, заявил Хэмфри, с ужасом глядя на разношенные сапоги.
Не волнуйтесь. Мне сегодня придется помесить навоз на «Таттерсоллз», успокоил его Лукас. Он молча обмахнул сапоги. Скажите, когда я был маленьким, у меня был пони?
Да, милорд. Сэр Генри подарил его на день рождения, когда вам исполнилось семь лет.
Я так и думал. Он повязал галстук. У каждого мальчика должен быть пони.
До того момента, пока он не проедется на нем по мраморной лестнице в особняке тетушки на Гросвенор-сквер, сказал дворецкий.
У тети Пруденс напрочь отсутствовало чувство юмора, насколько мне помнится.
Хэмфри закашлялся.
Судя по всему, это так. Потому что вам и пони отказали от дома на всю оставшуюся жизнь.
Очень сомневаюсь, чтобы Аякс очень сокрушался по этому поводу. Как, кстати, и я. Лукас сунул часы в карман жилета и отправился вниз завтракать.
Только он взялся за тарелку с яйцами пашот и окороком, как отворилась дверь.
Ну ты прямо как в деревне, заявил с порога Фарнем.
Мы-то думали, что ты еще нежишься в постели, добавил Инголлз подозрительно нечленораздельно. Их одежда и помятые лица свидетельствовали о том, что оба не спали ночью.
Будете? спросил Лукас,
поднимая горячий кофейник. Или подать копченой селедки?
Меня тошнит при одном упоминании о еде. Инголлз рухнул на стул возле обеденного стола и сжал голову ладонями. Лучше налей мне бренди.
Фарнем вытащил бутылку.
Выпьем за это.
Неужели у него точно такой же жалкий вид после какой-нибудь бурной ночи? Лукас не торопясь откусил тост, проглотив заодно с ним запах табака и шлюх, исходящий от приятелей. В горле запершило.