У нее похолодели руки. Была невыносима сама мысль о том, что можно потерять Перегрина. Она сделает все все! чтобы защитить его.
Мне кажется, ты чересчур пристрастно судишь лорда Хэдли, заметила Ариэль. Его отношение к дяде кажется совершенно искренним.
Помимо репутации шалопая, у него еще есть титул и богатство. В конце концов, именно это имеет вес в обществе положение и деньги, напомнила Шарлотта. Она уже не улыбалась. У Хэдли есть и то и другое, и он готов пустить их в ход ради твоего блага.
Моя дорогая, заговорила Ариэль после паузы, с сожалением приходится констатировать, что колеса правосудия не всегда катятся прямыми дорогами. Здесь шепнут словцо, там окажут услугу, и, глядишь, правосудие покатилось в другую сторону.
Шарлотта поддакнула:
Поверь мне, чего только я не насмотрелась за свою жизнь. Шеффилды пойдут на любые низости, лишь бы причинить тебе зло.
В глубине души Кьяра понимала, что они правы. Щеки у нее все еще горели.
Поверить не могу, к чему вы все меня склоняете.
Как ученые, мы должны объективно подходить к любой проблеме и с помощью логики пытаться найти приемлемое решение, заявила Ариэль.
Даже если оно входит в конфликте нашими чувствами и представлениями.
В теории это, конечно, замечательно. Но вот на практике Повисло молчание. Кьяра понимала, что у нее нет аргументов в свою защиту.
Ну так что? Кейт требовалась определенность.
«Он опасен», снова промелькнуло в ее голове.
Но она была готова рискнуть, даже заложить душу дьяволу, лишь бы сын не оказался в лапах родственников мужа.
Ладно, согласна, пробормотала Кьяра. Вы меня убедили. Будем надеяться, что этот маленький эксперимент не выйдет мне боком.
Зато сезон станет незабываемым! Улыбка Кейт вдруг исчезла. Ох черт, мы ведь пропустим самое интересное!
Шарлотта тоже, казалось, огорчилась.
О Господи, я совсем забыла про нашу поездку. Какая жалость, что мы согласились участвовать в симпозиуме в Университете Сент-Эндрюс.
Кьяра вспомнила, что Кейт с Шарлоттой послезавтра уезжают в Шотландию.
Предательницы! воскликнула она. Сначала втравили меня в историю, а теперь бросаете.
Для моральной поддержки у тебя будет Ариэль, с виноватым видом сказала Шарлотта. И Алессандра, которая в обществе чувствует себя как рыба в воде, не то что мы.
Все правильно, поддержала ее Кейт. Ты прекрасно обойдешься без нас.
Кьяра сердито посмотрела на подруг.
Хотелось бы в это верить.
Лукас задержался в дверях, наблюдая, как дядя переворачивает страницу в лабораторном журнале и продолжает писать. Может, это была игра света, но ему показалось, что его опекун похудел еще больше.
Громкий скрип пера заглушил шаги. И лишь когда он осторожно покашлял, Генри поднял голову.
Лукас, какая неожиданность! Рад видеть тебя, мой мальчик. Он кивнул в сторону буфета. Налей себе бренди и посиди у камина, если не торопишься.
Лукас взял два стакана.
Тебе налить?
Может, немного хереса? Доктора взяли с меня клятву, что я вообще перестану выпивать. Но невозможно жить без маленьких поблажек себе.
Знать об этом ничего не хочу, сухо заявил Лукас.
В ответ дядя тихо засмеялся:
Что-то новенькое.
Да. И к черту все! Ему хотелось, чтобы дядя громко расхохотался. Подав ему стакан, он чокнулся с ним.
Мы что-нибудь отмечаем? В голосе дяди слышались нотки радостного ожидания, что только укрепило желание Лукаса не разочаровывать его.
Пока нет, признался он. Но у меня есть основания полагать, что мы близки к этому. Сдвинув стопку книг по ботанике, Лукас присел на угол письменного стола. Леди Шеффилд что твой английский шиповник выносливая, гибкая и такая колючая, что отбивает всякое желание прикоснуться к ней.
Леди удержала тебя на расстоянии вытянутой руки? Генри удивленно приподнял бровь. Такого не случалось, наверное, со времен, когда ты посещал школу и был прыщавым и тощим как щепка.
Лукас смущенно поерзал. Неужели он уже тогда гонялся за юбками? Может, теперь возраст дает о себе знать? Еще немного, и ему стукнет тридцать.
При всей моей скромности, у меня не сложилось впечатления, что я ей не понравился. Мне показалось, что она вообще избегает мужчин.
И не без оснований, задумался дядя. Я слышал, что Шеффилд был горьким пьяницей и распускал руки.
Из проведенного расследования у Лукаса сложилось такое же впечатление. Родители леди богатый баронет и его амбициозная жена решили обменять большое приданое на высокий титул. А потом бросили дочь платить реальную цену за этот брак.
Она красивая? спросил Генри.
Очень, подумав, ответил Лукас.
Генри печально улыбнулся:
Умна и красива. Весьма редкое сочетание.
Лукасу вдруг стало не по себе, когда он подумал, что за все годы, которые он прожил у дяди, ему ни разу не пришло в голову поинтересоваться, почему тот не женился. Отойдя к буфету, Лукас снова наполнил свой стакан.
Тебе никогда не хотелось привести жену в дом?
Ах, работа это такая ревнивая любовница, засмеялся дядя как-то неискренно.
Лукас отвел глаза, бренди жег глотку. Только эгоистичный пьянчуга мог вести себя с дядей так, как вел себя он. Генри всегда был рядом, готовый выслушать его, разделить с ним и радости, и печали. И никогда не просил ничего взамен.