А вы этого не ждали?
Нет.
Она всю жизнь жила в окружении мужчин, но явно не сознавала своего воздействия на них. Ему нужно срочно перевести разговор на другую тему, или он добьется, что его еще до заката вышвырнут с ранчо.
Тринити сделал шаг назад.
Полагаю, нам пора возвращаться. Наш разговор пошел не в том направлении. Он крепко взялся за седло и начал вдевать ногу в стремя.
Виктория не шевельнулась.
Почему вы ничего не сказали?
Она твердо вознамерилась добиться, чтобы его пристрелили.
Вы прекрасная, желанная женщина, мэм, и я с радостью рассказал бы вам, как ценю вашу красоту. Однако я всего лишь пастух, и каждый мужчина на этом ранчо только и ждет, чтобы я совершил какую-нибудь оплошность.
Не верю, что вас так легко напугать. Она сделала еще один шаг к нему. Тринити не поддался на вызов.
Это вопрос не испуга. Это вопрос здравого смысла. И чести, добавил он с отчаянием. Мужчина не должен захватывать чужую заявку.
Виктория отступила на шаг. Глаза ее полыхнули, огнем.
Какое гадкое выражение! Я женщина, а не кусок собственности. Кроме того, я не принадлежу Баку.
Вам лучше сообщить ему об этом. Он и ваш дядя считают, что вы готовы в любую минуту выйти за него замуж.
Мне нравится Бак, но к вам я чувствую большее влечение.
Дьявольщина! Ну почему она решила заявить ему об этом именно в тот момент, когда он взял себя в руки? Он встречал по крайней мере половину знаменитых «дам» Запада. Некоторых он любил, но не остался ни с одной. А тут его сразили наповал прелестные синие глаза, копна своенравных рыжих волос, неотразимый смех и неукротимое желание, выворачивающее его наизнанку. Не говоря уже об искренности, с которой она объявила, что он нравится ей больше, чем человек, за которого она, считалось, вот-вот выйдет замуж.
Почему? спросил он.
Я не имела в виду то, как это прозвучало. Виктория явно подыскивала слова, чтобы притупить свое только что высказанное жесткое заявление. Просто Бак хочет владеть мной как собственностью. Женщину такое отношение душит. Вы производите впечатление человека, пытающегося понять, какая я на самом деле. И мне это нравится.
Тринити вцепился в седло, как в якорь спасения. Он должен взять себя в руки!
Вы красивая женщина, произнес Тринити, продолжая держаться за седло. Только ненормальный мужчина не почувствует влечения к вам.
Я не это имела в виду, с раздражением продолжала она. Я говорила о том особом влечении, которое возникает, когда вы хотите больше узнать о человеке. Это приводит к тому, что мысли о нем все время вспыхивают у вас в голове. Вы постоянно гадаете, а что он сейчас делает, о чем думает... Но ведь такое наверняка случалось с вами раньше.
Вы имеете в виду, как это было у вас с вашим мужем?
Он не смог бы лучше остановить ее напор, даже окати он ее ведром воды. Виктория отвернулась и снова уставилась вдаль.
Нет, так не было. Мне было шестнадцать лет, и мой отец умирал. Нужно было решать мое будущее. Отец выбрал богатого красивого молодого человека и спросил меня, что я думаю о замужестве с ним. Ему был двадцать один год. Он был обаятельным, бесшабашным... Мне он казался замечательным. Я знала, что так и должно быть. Только выйдя замуж за Джеба, я поняла, в какой ад угодила.
Тринити мог представить себе Викторию, беззащитную юную жену, которую терроризирует пьяница-муж. Опасное чувство симпатии разгоралось в его груди.
Не думаю, что нам стоит слишком много размышлять насчет всякого там притяжения, промолвил он.
Виктория круто обернулась к нему:
Это почему?
Тринити знал, что лучше всего было бы ему вскочить в седло и поскакать на ранчо, предоставив ей самой найти дорогу домой. Он был дурак, что вообще позволил делу зайти так далеко.
Предположим, что я в вас влюбился.
А вы смогли бы?
Мэм, любому мужчине было бы трудно не влюбиться в женщину с вашей внешностью.
Я ничего не говорю о своей внешности, поправила его Виктория. Я говорю в меня.
Тринити сосредоточился на том, чтобы крепко держаться за седло.
Я ведь, мэм, не знаю вас по-настоящему, но полагаю, это было бы не слишком трудно. В любом случае мы отошли от моих доводов. Предположим, что забрел сюда пастух вроде меня и влюбился в вас по уши. Ваш дядя и Бак положат этому конец еще до того, как вы успеете глубоко вздохнуть.
Предположим, что я влюблюсь в такого пастуха?
Любой пастух, который чего-то стоит, перевернет небо и землю, чтобы сделать ее своей женой. Но сказать этого ей он не мог.
Они не приняли бы это.
Даже если бы я сказала им, что люблю его и никогда не полюблю никого другого?
Ее глаза никогда еще не были такими синими и такими искренними.
Особенно если бы вы это сказали.
А что, если бы я решила убежать с ним?
Она не знала пощады.
Он бы не допустил этого... если бы действительно любил вас.
Почему?
Она подступила ближе, но Тринити ухитрился держать между ними своего коня. Она смотрела на него поверх седла.
Потому что пастуху было бы нечего предложить такой женщине, как вы.
Но все, чего бы я хотела, так это самого пастуха.
Он захотел бы дать вам весь мир. И его убивало бы то, что он этого не может. Это было бы хуже, чем просто отвернуться от вас.