Он, крепко взяв меня за плечи, посадил на кровать. Одел мне на ноги толстые войлочные тапки-калоши, накинул большой платок поверх моей белой льняной ночнушки на тонких лямках и повел из комнаты. Голова немного закружилась, а ноги затряслись. Владияр, не отпуская моих плеч одной рукой, другой закинул мою руку себе на шею.
Не показалось. Действительно высокий. Я ему только до подбородка макушкой достаю.
Он вывел меня через кухню в сени, а там подвел к дальней стене, где была дверь.
Вот если бы здесь была Роза Михална из бухгалтерии, где я трудилась до пенсии, то пришлось бы ей под куст идти. Не пролезла бы своим шикарным телом в такой узкий вход.
Ну уборная как уборная. Деревенская. Кабинка и дыра в полу. Ничего лишнего, ничего нужного. А кто в деревенский туалет не ходил, тот что? Правильно! Не имеет психологической травмы. Я была. Жила с таким до шестнадцати лет. Вот теперь опять шестнадцать и здравствуй дыра в полу. Ностальжи...
Выйдя, я попросила довести до умывальника. А вот и классический умывательный атрибут. Емкость приделанная к стене и имеющая штырь снизу. Поднял штырь вверх - полилась водица. На скамейке под умывальником таз. Все как в лучших домах. Вместо полотенца был отрез мягкой ткани. Чистый и пахнувший дегтярным мылом.
В желудке голодный орк запел свою песню. Без лишних слов Владияр отвел меня на кухню и посадил на стул. И пока он накрывал на стол, я осматривала помещение.
Правильной формы квадрат был, как по мне, вполне грамотно разделен на место для приготовления пищи, место для принятия приготовленного и что-то вроде прихожей. В углу, справа от входа, стояла большая печь. Обычная русская печь с широкой лежанкой, заслонкой на шестке, вьюшкой. Рядышком с ней маленькая печурочка с плитой сверху. К стене прислонены кочерга и ухват на длинных ручках. Дальше, вдоль стены, стоял стол, на котором были миски с молоком, подготовленным для скисания на простоквашу.
Напротив входа стена с двумя окнами. Между окон хороший, добротный, прямоугольный стол безо всяких украшений. Столешница была с четко прорисованными жилками в дереве. Четыре стула, из той же "коллекции", стояли с трех сторон стола: два по длинной и по одному с торцов.
Слева стена с двумя дверьми в комнаты и шкафом с кухонной утварью в углу.
Так как я сидела у окна, то не выглянуть на улицу было бы грех. От самого дома и почти до конца большого участка были грядки со всевозможными, но простыми культурами: картошка, морковка, лук и т.д. В конце стоял курятник с вольером для птиц. Слева и справа вдоль забора росли различные ягодные кусты. За пределами участка, слева и прямо, был лес, а справа край участка соседей. Красота-то какая! Ляпота!
Судя по всходам на грядках, сейчас июнь. Это хорошо. Можно осмотреть все окрестности не боясь зимних холодов или дождей и распутицы весны и осени.
От дальнейшего созерцания меня отвлекли запахи еды. Картошка с мясом в чугунке, хлеб и кувшин молока. И пока Владияр раскладывал ужин по тарелкам, я чуть не захлебнулась слюной. Определенно, готовка в печи требует звезду мишлена! Ну или я такая голодная.
Пожелав друг другу приятного аппетита, мы молча начали работать ложками. Ух, хорошо! Эх, хорошо! Жизнь, после того как поешь, начинает радовать.
После ужина мы вышли на крытую веранду поговорить. Ну как вышли - меня вывели.
Владияр решил, что мне нужно посмотреть в окно и с этой стороны. Выходить пока рано. Ну, а пока я глазею, то он немного расскажет о жизни своей и Олены. Ведь теперь она - это я.
Я рассматривала двор с какой-то постройкой и загоном для овец, а мужчина вел рассказ.
Владияр жил только с дочкой. Больше не женился. Он не стал рассказывать почему и я не стала лезть к нему в душу. Пока что. Он работал в огороде, со скотом и, периодически,
перепадали заказы на мебель. Тем и жили.
Олена росла тихой и спокойной девчушкой. Ни слова поперек, никаких подростковых выкрутасов. Справлялась и в огороде с поливом и прополкой, и в доме с приборкой и готовкой, и в бане со стиркой. Вот только с животными никак. Совсем. Боялась шибко. Поэтому ни собак ни кошек не заводили. Только скотина, к которой Олена не подходила. Да даже с людьми на контакт не шла. Общалась с папой и этого хватало. Но...
Пришла весна. У девки возраст, гормоны... Ничего не сказав отцу, она пошла сама свататься к первому парню на деревне. И, вместо того чтобы тихо поговорить и объяснить, мол не судьба, он высмеял Олену прилюдно. И не хороша, и не знатна, и приданое невелико и еще много всякого и.
Услышав это, я подавилась молоком, которым решила скрасить этот рассказ. Скрасила. Оно пошло у меня через нос. Позорище-то какое! Давай, Лена, помри еще, захлебнувшись в кружке.
Владияр подскочил ко мне и похлопал по спине. Убедившись, что я не собираюсь склеивать ласты, он усадил меня на скамью. Я уселась, упершись спиной в стену, полуживая, полусгоревшая со стыда и полуготовая провалиться под землю. Мужчина сел рядом и весело посмотрел на меня.
- Что ты так отреагировала-то?
- Ну, знаешь ли?! - я вспыхнула - Я, конечно, не красотка и не светоч наук, но вот так опустить прилюдно?! Вот покажи мне его сейчас, я его так оттибидохаю, что все выступающие части тела поотваливаются!