Нет. И не хочу пока.
Всё равно не верю. Может, не надо было так сразу, чтобы до развода? Может, он ещё вернётся? Мам, ну, я не могу представить вас не вместе.
Молчу. Сказала, что не пущу и не прощу, но может, и простила бы. Оступился, с кем не бывает. После всего, что он мне наговорил?
Эй, ты чего там, плачешь, что ли? спрашиваю встревоженно, слыша всхлипы. Родная, не переживай! Мы же оба живы и здоровы! И папа из твоей жизни никуда не денется, он в тебе души не чает!
Я с ним поговорю. Скажу, чтобы бросал эту женщину и возвращался! Что он удумал, в его-то возрасте?!
Не надо! Это его решение, прими его, как приняла я.
Мам, и ты так просто смиришься?
А что прикажешь делать? Сражаться за него?! фыркаю. Ради чего, дочь? Насильно мил не будешь, зачем мучить и его, и себя.
Я притормаживаю на светофоре, но не успеваю услышать, что отвечает Мила в зад кто-то врезается. Ну, вот, поездила,
называется. Первый день только за рулём, а уже в аварию попала.
Так, Мил, в меня тут кто-то въехал, пойду разбираться, вечером созвонимся.
Глава 4
МаринаВключаю аварийку и выхожу из машины. Как сказал бы Лёня жестянка, ничего страшного. У меня вообще нет особого пиетета перед идеальностью автомобиля. Неприятно, что вмятина, но ведь не конец света. Водитель выскакивает из дорогущего Ауди, в глазах столько паники, что я сразу понимаю он не хозяин. Хозяин появляется следом. Выходит вальяжно, первым делом осматривает передний бампер, потом поднимает на меня глаза. Голубые-голубые. Льдистые. И выдыхает потрясённо:
Журавлёва?! Маринка Журавлёва, ты, что ли?!
Я тоже узнала сразу. Егор Погорелов. Одноклассник, по которому когда-то сохла. Ну, как сохла. Класса до седьмого любила, а потом влюбилась в Ди Каприо.
Марин, ты вообще не изменилась! Такая же красивая! Тебе очень идёт эта стрижка!
Он словно не замечает, что мы стоим посреди проезжей части. С таким восторгом смотрит, что аж не по себе становится.
Не изменилась. Скажешь тоже. Нервно смеюсь и невольно поправляю волосы. Зато ты теперь большим человеком стал, как посмотрю.
Да каким там большим. Так, слегка подросшим, улыбается Егор и наконец понимает, где мы. Поворачивается к водителю: Займись оформлением. Мы пока в кафе подождём. Дай Толику документы.
Он говорит чётко, уверенно, как человек, привыкший отдавать приказы. В школе не таким был, там всё было проще. Егор не отличался лидерскими качествами, но везде и всегда оказывался заводилой. На выпускной именно он смог протащить три бутылки шампанского на прогулочный теплоход. И его же потом тошнило на нижней палубе.
До сих пор не верится, что тебя встретил, говорит он, когда мы оказываемся на тротуаре. Угораздило стукнуться чуть ли не в центре города. Мне даже жаль этого Толика, который сейчас сидит в машине и заполняет европротокол.
Почему? спрашиваю, открыто рассматривая Егора. Холёный первое, что приходит в голову. Видно, что за собой следит, фигура отличная, по крайней мере, брюшка под белоснежной рубашкой не просматривается. Пиджак явно на заказ сшит, либо куплен где-то в очень дорогом бутике, не ширпотреб. Причёска волосок к волоску. А пахнет так, что хочется носом уткнуться и дышать во всю грудь.
Ты же в Москву собиралась. Хотела на филолога в МГУ поступать.
Надо же, запомнил. Я уже сама забыла, как столицей грезила.
Осталась дома, отучилась на филолога тут. А ты
В Питере учился. На строителя. Ничего, не страшно, что не запомнила.
Я помнила, просто стыдно даже. Забыла. Прости.
Марин, ты за что прощения просишь? Он раскатисто смеётся, на нас оборачиваются. Галантно распахнув дверь, Егор пропускает в кафе, название которого я не успела прочитать. Столько раз мимо ходила, и даже не знала, что тут находится. Внутри играет приятная музыка, несколько столиков заняты, вкусно пахнет сладкой сдобой.
Не знаю. В последнее время постоянно себя виноватой во всём чувствую, бормочу и мысленно отвешиваю себе затрещину. Кто за язык тянул? Не хватало ещё на жизнь начать жаловаться. Егор, вон, всего добился, а я Осталась одна у разбитого корыта.
Мы садимся у стеклянной витрины, за которой видны наши мигающие машины. Тихонько вздыхаю, невольно возвращаясь в неприглядную реальность.
У тебя всё в порядке? спрашивает Егор тихо. И вдруг берёт за руку. Заглядывает в глаза.
Нет, отвечаю честно. Развожусь.
Хм. Сочувствовать или поздравлять?
С чем тут поздравлять-то? горько улыбаюсь.
Ты его любишь?
Не знаю. Пытаюсь к себе прислушаться, но там, внутри, внезапно тихо. Нет бури, полный штиль.
Значит, надо поздравлять. В нашем возрасте стать по-настоящему свободным подарок. У вас дети-то есть?
Дочка. Надеется, что мы помиримся.
Дети, глубокомысленно ухмыляется Егор и берёт меню из рук подошедшей официантки.
У тебя?..
Двое. Живут с бывшей, остались в Питере.
А ты у нас что забыл?
Строим новый квартал на Левом берегу. Не слышала? «Задонье».
Слышала, конечно. Лёня полгода про него в уши жужжал, как хочет к застройщику напрямую попасть. Даже смешно стало.
Ты стал таким серьёзным мужчиной, тяну, невольно любуясь. Глаза у Егора всегда были необычного цвета, а сейчас как будто ещё глубже стали. Волосы тёмно-русые, ресницы длинные. А пальцы Невероятной красоты, естественно, ухоженные. Лёня за собой только недавно ухаживать стал, до этого мог ходить чуть ли не с когтями и на замечание постричь огрызался.