Новый старый дом
Глава 1
Пожалуй, мало кому в жизни повезло стать свидетелем исполнения данного десять лет назад обещания. Даже подобную историю, рассказанную знакомым с чужих слов, мало кто припомнит. Вот и старый Родовой Дом Колюевых не знал что думать. Смотрел, как подъезжает к парадному входу по ещё не просохшей от весенних дождей дороге телега с двумя персонами и мужиком на козлах. Слушал каждым уложенным человеческой рукой камнем, каждой досочкой. Боялся поверить своим предчувствиям. Наконец, узнав изрядно изменившуюся с их расставания хозяйку, испугался поселившегося в теле трепета. Не радостного, но какого-то злого. Не в силах осознать столько всего зараз, Дом поспешил сосредоточить своё внимание на девушке, которая следовала за хозяйкой.
Стоящая перед ветхим, казалось, разлагающимся на глазах, домом Аглая тоже его не узнавала. Взгляд её останавливался то на заросшем подъезде к парадному входу, то на покосившихся службах, видневшихся дальше за дорогой, то на кирпичном господском доме с тёмными недобрыми провалами окон. Девушка хмурилась, щурила карие глаза, поджимала полные капризные губы, теребила кончик русой косы и всё приговаривала злым шёпотом:
Жить здесь. Как же.
Эта привычка появилась у неё в глубоком детстве. В слишком многих вопросах они с родителями и братьями расходились во мнениях. О слишком многих своих мыслях нужно было молчать, потому что перечить старшим воспитанной девушке совершенно неприлично. Особенно если она принадлежит к баронскому магическому роду, хоть и из мелкопоместного дворянства. Никому притом не казалось важным, что половину своих двадцати лет она провела с семьёй в эмиграции в положении, когда титул в глазах окружающих весил много меньше вынужденной бедности.
Дорогой мой, родненький!
Елизавета Фёдоровна Колюева, причитавшая всё это время, бросила свой узел и поспешила подойти к крыльцу. Последние километры дороги дались ей тяжело. Женщина казалась совершенно разбитой и уставшей седая, худенькая и словно всё время дрожащая. Постоянно куталась в чёрную шаль и изумлялась ещё не полностью отступившей в середине мая прохладе. Удивительно непрактичная в свои шестьдесят пять лет старая баронесса не подумала взять с собой тёплое пальто. Но сейчас Елизавета Фёдоровна воспрянула духом и к дому подошла бодрым шагом. Коснулась оставшегося лишь с левой стороны куска перил, не решаясь, впрочем, опереться.
Вот мы и вернулись, Утя. Ждал ли ты? Конечно, ждал. Как же ты мог не ждать.
В ответ на эти слова Дом вздохнул: «Утя. Когда последний раз так звали?» Звякнули в рассохшихся рамах оставшиеся стёкла, скрипнули доски, качнулась неизвестно как сохранившаяся на одном из окон занавеска.
Отчего-то Аглае померещилось, что вздох этот был полон вовсе не облегчения и радости, а затаённого раздражения.
Аглаюшка, ну чего ты стоишь?
Как обычно, заплакавшая от избытка чувств, Елизавета Фёдоровна обернулась.
Отпусти скорей человека, бери Маркизу да иди сюда. Мы теперь дома.
Аглая лишь вздохнула.
Отпускать мужика с телегой не хотелось совершенно. Хотелось взять матушку под белы рученьки, затащить обратно и укатить на станцию в Белякино, что не слишком отличалось от деревни, но было самым крупным посёлком на расстоянии в несколько десятков километров. Народ там жил столь непритязательный или бедный, что даже их с матерью дорожные серые жакеты да юбки, украшенные одним лишь чёрным шнурком по краю, казались неимоверно дорогими. Со станции можно было бы уехать в Ресань, оттуда в столицу, из столицы в тот совершенно грязный город за девять дней хода поезда. И уже из него паромом наконец-то вернуться в Империю Солнца в Город Вишен, где была уютная, устроенная, знакомая с детства квартира. Которую девушка на самом деле могла назвать домом.
Пустые мечты.
Сказав мужику сгрузить на землю немногочисленные их пожитки и корзинку с притихшей Маркизой, Аглая расплатилась с ним парой купюр. Местные деньги она выменяла сразу после пересечения границы. Непривычно квадратные, красно-коричневые они были украшены старым-новым расправившим крылья орлом. По уверениям её Елизаветы Фёдоровны, до революции его голову венчала корона. Бумажек было много, но сколько они на самом деле стоили, Аглая пока так и не разобралась. Ей всё хотелось верить, что это и не потребуется.
Мужик прикрикнул на тощую мышастую лошадку, и та поплелась к столбам, что когда-то держали ворота. Девушка же принялась перетаскивать скромный багаж
поближе к крыльцу. Закончив, поставила корзинку с кошкой на чемодан, выпрямилась, упёрла руки в боки и посмотрела на мать. Та будто и не замечала окрестной разрухи. Аглая раздражённо фыркнула, а после глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь унять бесполезное сейчас раздражение. В который раз она мысленно твердила: «Мы не останемся здесь. Она увидит, что от теперь всё иначе, что вокруг только руины, и мы уедем обратно. Нужно лишь потерпеть».
Аглаюшка, иди же.
Елизавета Фёдоровна снова обернулась.
Я научу тебя, как зайти.
Ну, да! Это ведь Родовой, это слово девушка выделила особо, Дом. Вы не пробовали пользоваться ключами?