Ты, ничтожный лулу, посмел поднять руку на дингира! громыхнул он на всю улицу, Думаешь, я поверю твоим жалким оправданиям? Я ведь приказал тебе остановиться. Разве не так? А ты знаешь, что бывает с теми черноголовыми, которые ослушиваются приказа дингира?
Простите! Я испугался, а вокруг было шумно. Я не слышал вашего приказа, господин, повалился ниц, прямо в уличную грязь, беглец, Смилуйтесь!
Вот как ты запел, грязный паршивец? Но теперь уже поздно, дингир был неумолим, Сначала ты расскажешь мне, почему кинул в нас камнем. А потом, я позову сюда лугаля вашего квартала и, в зависимости от правдивости твоего рассказа, мы решим сколько длинных плетей ты сегодня получишь. За этим я лично прослежу.
Погоди, Кумал, надо разобраться, остановил своего друга Алгар, А вдруг он говорит правду и всё это вышло случайно?
Случайно Целил в нас каменюкой случайно?
Ну, да. Он охотился и целил в птицу, рассудительно продолжал златокудрый юноша, А, когда промахнулся и понял, что чуть было не попал в нас, то разумеется, испугался и пустился бежать. Твоего же приказа он, и вправду, за шумом мог не расслышать.
Да, какое там! Выдумки всё это, решительно заявил тот, кого завали Кумалом, Это он всё придумал, чтобы избежать заслуженного наказания. Неужели ты ему веришь?
Верно! Кумал всё правильно говорит, поддержали его ещё двое их товарищей, подоспевших к месту разборки, Если каждый лулу начнёт тут безнаказанно швыряться в нас камнями, то ничего хорошего не жди. Всыпать ему плетей, да побольше, чтобы впредь не повадно было. Тридцать ударов длинными плетьми в самый раз будут.
Не многовато ли? Да и вина его ещё не доказана, усомнился вдруг Алгар, Вы гляньте он ещё совсем зелёный юноша. А тридцать ударов не каждый взрослый и сильный мужчина выдержит. Мальчишка может умереть.
Ха! И что с того? Одним черноголовым больше, одним меньше.сам виноват. Каждый из них должен знать своё место. Совсем распустились!
Приговорённый парнишка затравленно переводил взгляд с одного господина на другого. Поначалу казалось, что участь беглеца была решена. Но после слов златокудрого юноши он внезапно почувствовал свой шанс на спасение и кинулся тому в ноги:
Помилуй, божественный господин, раба твоего! заверещал он, Клянусь величайшим сиянием самого Ану, что говорю истинную правду. Всё вышло случайно. Я не хотел. Поверьте. Я не осмелился бы.
Кажется, он вполне искренен, проговорил Алгар, внимательно разглядывая парня с высоты своего роста сверху вниз.
Ещё чего! безжалостно хохотнул Кумал, Знаем мы их, лицемеров. В глаза славят нас до упаду, а за спиной ненавидят. Да ещё и камнями кидаются. Он тут сейчас наплетёт что угодно, лишь бы выкрутиться. Живо зовите сюда лугаля.
Пощадите! Во имя Ану! запричитал приговорённый, ползая в уличной грязи.
Замолкни, ничтожество, рявкнул на него один из дингиров, Взываешь к пощаде именем Великого Ану, а сам швыряешь камни в его внука! Безумный! Думаешь это сойдёт тебе с рук? На какую пощаду ты теперь рассчитываешь?
Внука самого Великого Ану в ужасе пролепетал парень, побледнев, как полотно, Не может бытьО, небо я погиб
Раньше надо было думать, хохотали дингиры, обступив несчастного, Да, где же этот лугаль? оглядывались они по сторонам, Мы давно отправили ему мысле-приказ. Нерасторопный боров. Как бы ему самому плетей не отведать!
Они были явно в предвкушении увлекательного зрелища. На улицах и площадях Урука и других городов Шумера непокорных лулу иногда жестоко наказывали плетьми. Бывало, что особо провинившихся забивали даже насмерть. И это не считалось казнью, а лишь наказанием. Для молодых же дингиров это было, своего рода, весёлое развлечение. Такое
себе «сафари».
Для них, большую часть времени проводивших в своих скучных Святилищах, это было редкое «шоу». А потому и весьма притягательное. Пожалуй, больший интерес у них вызывали только пиры, да тайные походы в вертепы смертных женщин.
Тем временем, в дальнем конце улицы появился дородный человек в чистой белой шубате и такой же тунике из тонкой шерстяной ткани. На ногах у него были кожаные сандалии, а на голове замысловатый тюрбан. В руках он держал внушительный медный жезл, символ его власти. Это и был лугаль местный страж порядка и судья. Рядом с ним молчаливо топали два его босоногих здоровенных помощника, вооружённые дубинками и длинными плетьми с металлическими вставками. Их появление было встречено одобрительными возгласами дингиров:
Ну, наконец-то!
При виде лугаля и его подручных, немногочисленные зеваки, ещё остававшиеся на улице, тут же поспешили ретироваться куда подальше. Лишь пара любопытных голов робко выглядывала из соседнего переулка. Очевидно им очень уж хотелось тайком понаблюдать за экзекуцией. И почему только чужие страдания так притягательны?
Осуждённый уже смирился со своей неизбежной участью и молча сидел на земле, поджав ноги и продолжая, что-то невнятно бормотать себе под нос. Кажется, он всё ещё пытался оправдываться, но его уже никто не слушал. Дингиры вынесли свой приговор, отменить который вправе был лишь только представитель Вечной Династии. И теперь они жаждали зрелища.