На центральной городской площади, вымощенной гладко отполированными каменными плитами, уже был сооружён небольшой временный помост под пурпурным навесом. По бокам от которого стояли по два раба с огромными опахалами из страусовых перьев. За широким столом сидел городской управляющий и разбирал судебные дела.
Тем временем, из распахнутых ворот Святилища Ану показалась торжественная процессия Бога. Впереди шествовали глашатаи и несколько десятков надсмотрщиков с дубинками. Одни громогласно объявляли народу выход Бога, а другие расчищали дорогу от напиравшей толпы.
Люди резко активизировались и заработали локтями. Каждый смертный хотел пробиться ближе к Богу, поймать его взгляд, а, если повезёт, то даже прикоснуться к его одежде или сандалиям.
Пышная, торжественная процессия, как обычно, растянулась на всю главную улицу города, протянувшуюся от Святилища до центральной площади.
Вслед за глашатаями и надсмотрщиками следовали знаменосцы и босоногие жрецы Храма Ану в белоснежных одеяниях и с бритыми головами. Сам же Алгар, в ритуальных одеждах и с золотым скипетром власти в руках, восседал на роскошных носилках с балдахином, которые несли восемь рабов в белых набедренных повязках и таких же тюрбанах. Со всех сторон вокруг принца шли аннунаки-телохранители, вооружённые «божественными трубками», изрыгавшими магический огонь. Замыкали торжественное шествие многочисленные музыканты в ярких одеждах. Зрелище было весьма пёстрым и красочным.
Гудели трубы, били барабаны. Жрецы вовсю распевали в такт своим шагам священные гимны во славу Ану и Небесной Обители Богов:
Той, что сияет ярко на небе,
Светлой обители Нибиру,
Вечные гимны поём мы, смертные,
Славим смиренно великого Ану!
Слава Династии, вечной, как мир!
Неслись над площадью и спинами павших ниц людей священные слова, знакомые каждому шумерцу с рождения.
Одним словом, шум и суета сопровождали выход божества ещё те! Народ благоговейно распластался на горячих камнях мостовой в ожидании дальнейшего действия.
Тут не было ни Интернета, ни телевидения, ни театров, ни даже ночных клубов с дискотеками. Торжественные выходы Богов, судилища и пышные религиозные церемонии были главными и единственными зрелищами, доступными для простых жителей Урука. Своей пышностью и масштабностью эти «культ-массовые мероприятия» производили огромное впечатление на простых невежественных смертных.
И сегодня им повезло. Бог вышек к своим почитателям. Зрелище началось.
Глава 8
Его карие глаза буквально метали молнии гнева. Ещё немного и они, казалось бы, могли пробить насквозь толстые кирпичные стены необычайно громадного и величественного зиккурата, возвышавшегося в самом центре многолюдного древнего города Эриду.
Квадратное, точно высеченное из камня, суровое лицо говорившего было обрамлено густой чёрной бородой, а длинные волосы собраны в тугой пучок на затылке и скреплены золотой заколкой, усыпанной драгоценными камнями. Его возраст, как и во всех случаях с представителями божественной расы, было невозможно определить наверняка. Исходя же из человеческих стандартов, на вид ему можно было бы дать лет сорок, не
больше. Хотя, в данном случае, речь, конечно же, шла о возрасте, как минимум раз в двадцать превышавшем человеческий.
Вчера они, никого не спросив, запросто забрали наших работников, поколениями работавших у нас на копях! Словно свою собственность. Просто потому, что им это было нужно и так захотелось, продолжал он с не меньшим жаром, Потом они и саму землю с копями заберут А что дальше? Может наших жён захотят себе в наложницы Что скажешь, отец?
Уймись, Мардук! одёрнула его аннуначка, расположившаяся на мягком ложе у дальней стены, Как ты разговариваешь с отцом? Мы же не твои дружки-приятели. Ты забыл почтение, дорогой.
Женщина была уже не так молода, но всё ещё необычайно прекрасна и величественна. Вероятно, в молодости она, наверно, вообще слыла первой красавицей среди аннунаков. Сидевший на троне пожилой и важный властелин поднял голову. Глаза его горели.
Наш сын прав, дорогая моя Дамкина, проговорил он, стукнув всё ещё крепким кулаком о подлокотник кресла, Энлиль зашёл слишком далеко в своей заносчивости и стремлении к неограниченной власти. Мы ему не слуги, чтобы с нами так обращаться.
Клянусь, они с Нинуртой, сполна ответят мне за это оскорбление! запальчиво подхватил Мардук, В отместку я сожгу их земли и города в Междуречье, вплоть до самого Ниппура.
Ноэто означает открытую войну между нашими домами, с сомнением протянула Дамкина, Пролитие божественной крови во все времена было тяжким грехом. Разумно ли сейчас затевать на Земле такое? Мы ещё только-только преодолели ужасные последствия Великого Потопа. А тут опять.
Позволь заметить тебе, матушка, что не мы начали эту войну, подал голос с противоположного конца комнаты молодой и стройный аннунак в серебристой одежде воина, Нинурта презрел все мыслимые границы, а его отец и наш дядя Энлиль, не только не остановил его бесчинства, как это и положено было Правителю, но и сам лично вмешался в конфликт в Абзу. Он ведь буквально вынудил силой и своей волей Правителя Шумера, подчиниться этому невыносимому зазнайке. Причём именно в тот момент, когда наш отец там отсутствовал. Пришли, как трусы, пока хозяина не было дома.