До того, как вопрос задала Северина, Бессмертный им не задавался. А ведь это и правда странно, зачем такие сложности? В чём логика размещения разных частей на разных колёсах, почему нельзя было оставить конструкцию собранной здесь?
Ответа на этот вопрос у Кощея не было. Создатель мог не опасаться неповиновения, бессмертный смотритель мира безупречно исполнял приказы и не схватился бы за стопор до тех пор, пока не пришло бы его время.
Тогда почему?..
Едва ли Создатель мог так глупо пошутить, значит, всё устроено с умыслом. Каким? Кощей не тешил себя надеждой постичь изначальный замысел и не верил, что это получится у Северины или кого-то ещё из смертных. Правда откроется только в финале и только человеку, который применит устройство по назначению. Однако, даже сознавая это, Бессмертный не мог отбросить праздные рассуждения.
Впервые за долгие века существования Кощея тяготило ожидание. Он рассеянно потёр грудную клетку, прислушиваясь ладонью к равномерному привычному тиканью внутри. Как будто без сбоев, но всё равно чудилась фальшивая нота. Кажется, сбоил движитель в предчувствии скорого конца. Или заканчивался его ресурс?.. Мог ли Создатель так тонко рассчитать, что срок существования смотрителя совпадал со сроком стабилизации Механизма? Мог, конечно, что за вопрос!
Или беспокоит его другое? А именно, отсутствие поблизости его удачливого механика и тревога о том, как бы девушка не влипла в неприятности. Глупо. Она там у себя дома, и для неё это гораздо безопаснее путешествия на Пятое колесо и в любые другие, не менее чуждые места.
Зеркало, покажи Северину Премудрую, велел он.
Ближайшее отразило девушку. Та в этот момент сама гляделась в зеркало, которое стало глазами Бессмертного, и с задумчивой неторопливостью чесала длинные волосы. В тусклом свете они отливали чистой медью, словно из металла сделанные. Странный обман зрения. Человеческие волосы мягкие, он знал точно, это у него они ближе к тонкой проволоке.
В свободном вырезе рубашки виднелся короткий шнурок, на котором висело возвратное кольцо.
Я уверена, она вернётся, хозяин, тихий голос Сорок седьмой прозвучал неожиданно он умудрился не заметить её появления.
Кощей обернулся. Василиса теребила косу, потупив взгляд.
Прости, хозяин, не хотела тебя потревожить, но ты и за завтраком почти ничего не съел. Нехорошо это...
Это не имеет значения, проговорил он и пояснил неожиданно для себя самого: Вернётся она или не вернётся не имеет значения.
Придёт следующий, начнёт с известного места. Идём.
Он поднялся, повёл рукой. Зеркало скрыло Северину и вернулось к режиму ожидания, включившись в показ чувствительных узлов Механизма. Василиса молча низко поклонилась, и Кощей вышел следом за ней, на ходу вновь украдкой потирая грудину, за которой сбоил, предчувствуя конец, движитель.
Он хотел ответить другое. Что Северина обязательно вернётся, поэтому волноваться не о чем. «Волноваться» это человеческое дело, следствие их смертности, а он этого не умеет.
Наверное
Странные мысли. Странное желание.
Скорее бы Северина вернулась. Скорее бы всё закончилось.
***
Купеческий сын не подвёл, явился ровно к назначенному часу, задачу понял и повёл Северину разговаривать разговоры.
Если жители Пятого колеса в общем выглядели понятно и знакомо для земляков Северины, то каменцы, уроженцы Четвёртого, имели лишь примерно похожие очертания. Высокие, массивные, медлительные, состояли они из камней, которые вместе удерживала неведомая сила. Впрочем, отчего неведомая? Всё то же собственное время, часть которого уходила именно на это.
Их торговые ряды а вернее, несколько больших шатров, стояли за городской чертой, на пустыре, подальше от реки. Воду гости с Четвёртого колеса недолюбливали. Вреда она им не причиняла, но не нравилась и внешним видом, и тем, что впитывалась в их «кожу» говорили, что ощущение неприятное.
Каменцы в пище нуждались мало, употребляя в небольших количествах металлы и разные сложные минералы. Одежды не носили, но украшали себя всё теми же металлами и чеканили на «коже» сложные узоры золотой канителью. В их родном мире металлы тоже добывались, но из земли, а железные и медные деревья из Третьего колеса считались лакомством, так что здесь они покупали в основном именно их. Больше всего ценились тонкие молодые веточки, которыми местные мастера обычно пренебрегали.
Алёша привёл Северину в этот небольшой лагерь, перекинулся парой слов с хорошо знакомым каменцем различить их по почти отсутствующим лицам было трудно, но вот размеры, оттенок камня и узор очень в этом помогали. Тот в ответ прогудел что-то неразборчивое, взмахнул могучей ручищей, и в воздухе заплясал махонький красный огонёк, который медленно поплыл между шатрами, показывая дорогу.
Северина плохо разбиралась в возрастах и отметинах на каменных телах, но, когда огонёк привёл к сидящему в теньке пришельцу, она подумала, что это старик. «Кожа» его выглядела потрескавшейся и выщербленной, а золотой узор покрывал почти сплошняком. Ещё его украшали широченные браслеты, ожерелье из больших золотых пластин и нечто вроде юбочки из разноцветных металлических лент.