С Яика, дядя, ответил Чапай, нам толмача бы.
Так они в каждом племени по-своему балакают. Два дня проедешь и нового толмача ищи.
Хочь на два дня, кивнул Чапай, вернусь, сочтемся.
Обождал бы. Пришлые шиши через горы перевалили да с юками забратались. Говорят, множество их. Наши по лесам да горам уходят, боятся. Да небось, юки к нам через горы не пойдут. Обойдется.
От местных индейцев стало известно, что там, за Береговыми Хребтами с севера движется большой отряд индейцев. Шошоны перешли горы Сьерра-Невада и объединились с племенем юки. Теми самыми, что враждуют со всеми, и никто их не любит. И сейчас настало время мести. Грабят, жгут, убивают. Местные надеются, что отряд пройдет большой долиной на юг и на побережье не позарится. Чапай задумался.
Местные индейцы безобидные, как дети. Особенно племена кашайя, пово и мивок. Ловят рыбу, промышляют зверем. Ружей им никто не дает. Благодать. Единственно, испанские миссии портят им жизнь. И существенно.
Миссия францисканцев, это не светоч веры, а оплот Испании, как рабовладельческого государства. Белые очень жестоко пресекают малейшее неповиновение. Каждый белый носит плетку. Наказывается даже праздношатание. Индейцы это рабы на плантациях, промыслах, лесопилках. За еду и ночевку в хлеве.
Приход русских многие индейцы восприняли, как надежду на освобождение. И белое население Росса живет почти в полной дружбе с «дикими», за что испанцы русских и не любят. Почти потому что не все гладко.
Дают о себе знать русские привычки и устройство. Рядом живущих «диких» не трогают. Они и сами охотно работают на ранчах за плату. Но во время уборки рабочих рук не хватает. Тогда устраивают рейды на два-три дня пути. Захватывают индейцев сотнями. Удобней пленить женщин, а мужчины сами приходят следом за своими матерями, женами, дочками, сестрами. И остаются работать. После тяжелой страды на скудной еде многие еле живы. Русские в конце сезона могут даже выдать в награду бусы, рубашку или даже от больших щедрот одеяло.
Что уж индейцы. И своих не щадят на работе. Лет семь назад сбежал из Росса каторжник Прохор Егоров. Его отправили сюда остаток срока отбывать. Такой уж этап сложился. Кому на Камчатке или Сахалине не сиделось, отправляют в Росс. Если и тут не ужился, то на Аляску, на Ситку. Если и там нелады, то на
Алеутские острова. И хорошо, если в Уналашку. А то можно попасть и на Крысьи острова. Выхода оттуда нет.
Егоров на Крысьи острова не хотел, а потому сбежал, где теплее. Авторитет у индейцев заимел немалый выбран военным вождем. И начались восстания против испанцев. Егоров руководил всеми военными операциями. В какой-то Санта-Барбаре взяли власть, а потом и другие миссии разорили. Испанские власти, они же мексиканские, переполошились. Карательные отряды оказались разбиты. И тут на помощь новоиспеченным мексиканцам пришел недавний правитель Аляски М. И. Муравьев. Не только порох и ружья получили мексиканцы, но и поддержку двух кораблей с пушками.
Пока индейцы думали, что делать с победой, начались брожения. Воинский дух иссяк. Время и дипломатия сделали свое дело. Егорова обвинили в предательстве, потому что его же земляки помогают в войне против индейцев, и убили. А сами сдались.
Не помешал бы такой Егоров, думал Василий Иванович и разделяться не спешил.
Казаки прошли Береговые Хребты за день. На второй перед ними открылась долина Сакраменто. Аж дух захватило, настолько прекрасной показалась казакам эта земля. С испанского верный будет перевод Святые Дары.
Дичи полно. Чернохвостые олени и бизоны. Даже коптить про запас не нужно. Всегда есть свежатина. Места сказочные. Сосны и огромные секвойи. Индейцы поначалу дичились, но видят, что в плен их не уводят, женщин не трогают, и оттаяли.
Через толмача Василий Иванович пообещал, что не допустит более подобного. И что есть теперь заступники. Впрочем, от подношений казаки не отказывались. И о продвижении враждебного отряда узнали за два дня. Но Юки появились неожиданно. Разъезд спугнул десяток «диких» на пестрых лошадях. Потом разведку засекали несколько раз. Думали, что не полезут, разминутся. Ан нет.
Вот на пути посреди открытого поля стоит войско. На вскидку более пятисот всадников с топорами, копьями, луками. Видели мы эти луки. Если бы башкирские или татарские, то другое дело. Но против ружей, все одно, и они не выстоят. А уж индейские дальше сотни сажен не достанут.
Молча стоит воинство в тишине. На чужаков смотрит. Из мустангов хорошие кони, быстрые, выносливые, неприхотливые. Версту за минуту промчат.
На той стороне вождь в роуче из длинных орлиных перьев поднял руку и махнул. Все разом двинулись. С флангов оравы донеслись выстрелы. Есть, значит, несколько ружей. Чапай махнул. Сотня развернулась в цепи.
А что, робяты крикнул Чапай, граф сказывал, что обезьяны завсегда нападают, если их в большинстве один к семи. Этих менее будет. Много о себе возомнили.
С пятисот метров со стороны противника опять бахнуло с десяток выстрелов. Подпустили на четыреста метров и дали залп. Упало с два десятка лошадей. Пока индейцы разгонялись с визгами и улюлюканием, успели перезарядить. Следующий залп пришелся почти в упор. Более полусотни индейцев рухнуло. Атака сразу смешалась. Полетели стрелы и копья. А казаки открыли бешенную стрельбы из пистолетов. Когда грохот стих, Чапай вытащил персидскую, как бритва острую саблю.