А ещё чего вы можете, дражайший Артемий Васильевич? вслух спросил себя Боровой, но ничего не услышал.
Я же старший лейтенант
Ну, да на военной кафедре в МГУ он стал лейтенантом артиллеристом. Потом, как-то лет через пять был вызван на сборы и даже получил звание старший лейтенант. Про поправку на деривацию что-то помнит.
(Дерива́ция (от лат. derivatio отведение, отклонение) в военном деле отклонение траектории полёта артиллерийского снаряда под воздействием вращения, придаваемого нарезами ствола, то есть вследствие гироскопического эффекта и эффекта Магнуса).
Снаряд вправо уводит. Ещё там была поправка на вращение Земли. Таблица была и примеры они решали на суммарную поправку в том числе и по силе ветра. Но сейчас он ту таблицу точно не вспомнит. Да и не те сейчас А когда сейчас? Всё одно, дальность не та и нарезов в стволах нет. Сейчас в основном прямой наводкой бьют. Опять же, когда сейчас? Хотелось бы знать?
Событие пятое
Проснулся Артемий Васильевич
в этот раз от того, что его трясли за плечо. Сморило в тепле под тяжёлым одеялом. Даже, о чём думал, и то не очень отчётливо теперь вспоминается, что-то про пушки. Тюфяки сейчас. Или нет уже? Какой сейчас год, не сильно ясно. Даже век какой и то не очень. Там, в прошлом, с названиями артиллерийских орудий долго чехарда была. В описях XVI века пушками называли длинноствольные мортиры, ведущие навесной огонь, а пищалями стенобитные орудия. Царь пушку будут именовать «Дробовиком Российским» из-за того, что должна была стрелять каменным дробом. Ещё бомбарды есть.
Трясти продолжали. Боровой отлягнулся ногой. Ох, давненько его не трясли за плечо, чтобы разбудить. Даже и не припомнишь. В поезде из Санкт-Петербурга, где был лет семь назад на курсах повышения ну, на учёбе. К Москве подъезжали, а он дрыхнет вместо того чтобы бельё сдавать. Вот, проводница и решила «соню» потрясти.
Наконец трясущему это надоело, и он стал одеяло стягивать. И всё это в той самой жуткой тишине. Артемий Васильевич уже эксперимент провёл. Постучал ногтем по раме окна, по стене и по прочему разному. Тишина. Вывод напрашивался простой и хреновый. Он попал в тело глухого подростка. Лучше, чем в баобаб, но хуже чем, скажем, в здоровяка Александра третьего. Хотя нет, не Александра, всё же у того стёкла уже были. Ну, в Алексея Тишайшего тоже было бы не плохо.
В голове мелькнула мысль Боровой её отогнал. Она снова мелькнула. Был один княжич в России и звали его Юрий Васильевич. И был этот княжич, а потом удельный князь Углицкий глухонемым. Он был младшим братом Ивана Грозного, точно, того самого, прозванного за жестокость Васильевичем. Если память не изменяет, года на два или на три младше будущего первого царя. Про этого персонажа Артемий Васильевич знал не много. Женился, как и старший брат, кажется. Смотрины устроили. Вроде был ребенок от того брака, но умер или умерла во младенчестве. А вот с женой. Дочерью боярина или князя м нет не вспомнить. Но плохо всё кончилось, после смерти Юрия жену подстригли в монахини и довольно долго она жила в Новодевичьем монастыре, где и скончалась. Правда, по версии Карамзина, которого все ругали за наветы на Ивана Грозного, следовало, что по приказу царя монахиня эта была потоплена в реке Шексне вместе с Ефросиньей Старицкой.
Наверное, в России было не мало глухонемых детей. И скорее всего, немыми они были потому, что просто не было методик обучения говорить глухих. Как вообще их развивать, если они не слышат? Ага! Вспомнил Боровой один показательный случай. Если его догадка верна, и он попал в тело Юрия или Георгия Васильевича, то именно сейчас глухонемой испанец Хуан Фернандес де Наваррете, который имел прозвание эль-Мудо (немой), сумел освоить мастерство живописца. Более того он был одним из лучших учеников Тициана, а позже стал придворным живописцем в Испании. Вот только Хуана воспитывали католические монахи, принявшие обет молчания и потому изъяснявшиеся жестами. На Руси же нет таких монахов Или есть? Узнать надо.
Артемий Васильевич вылез из сонной одури и глянул на истязателя несовершеннолетних. Этот гад раскрыл тяжёлые шторы, что не пропускали свет и теперь через два небольших оконца слюдяных в опочивальню проникали крохи света, ещё свет лился из полуоткрытой двери. Истязатель был монахом. Старым совсем. Седая борода и клочковатые седые волосы, высовывающиеся из-под скуфейки, она же ермолка или тюбетейка.
Священник протянул ему какую-то одежду тёмно-зелёного цвета и на шаг отошёл от кровати. Из-за него вышел второй священник, у этого тоже тряпки в руках. Он поманил Борового рукой к себе и трясонул одеждой в руке. Рот открывался, но звуков, понятно, не было. Не тянули эти двое на воспитателей художника эль-Мундо, не освоили язык жестов.
Артемий Васильевич вылез из кровати, и второй священник, помоложе первого, стал стаскивать с него ночную рубаха. Холодно, блин. Но замёрзнуть Боровой не успел, на него натянули похожую рубаху с вышивкой по вороту. А сверху тут же ещё одну красную. В полоску зелёную. Рукава были длиной в пару метров в несколько аршин, и собирались во множество складок, удерживаемые около запястья тесёмочкой. После этой рубахи пришёл черед и той одёжки, что первый на кровать положил. Это оказался кафтан или куштун, ещё охабень называли. У этого рукава были ещё длиннее, чем у рубахи. В них имелись прорези, в которые ему руки монах и помог продеть, а сами рукава ему забросили за спину. Последним штрихом был шёлковый пояс, коим священник его и опоясал.