«Нагулялся?» спросила тогда мать тихо. Как-то даже заискивающе.
«От тебя больше не уйду», криво усмехнулся Наскар, будто одолжение делал.
С тех пор Анталаита от отца отдалилась.
Теллер был живым напоминанием об этом времени. Отец его, Анталаитин сводный брат, Гросс Филрен, первый за несколько веков барон с материнской фамилией, умер, так же как Хьесса Филрен, мать Гросса. Теллер же был жив до сих пор, даже Мор его не взял, даже та болезнь, которая убила его мать, Бьену Шогшен, и та обошла его стороной а Анталаита так надеялась, что это наследственное! Каждый раз, когда Анталаита его видела, что-то в ней переворачивалось и взрывалось ненавистью, как тогда, пасмурным осенним вечером, когда маленькая Анта рванулась к отцу и вцепилась ему зубами в руку, пытаясь отомстить за это презрение к матери. С нее тогда мигом слетела вся дворцовая шелуха. Она была будто маленький смертельно раненный волчонок, выла в голос, не разжимая зубов, полосуя ногтями все до чего дотягивалась, пиная коленками пустоту и заливаясь слезами вперемешку с соплями. Она до сих пор помнила недоумевающий взгляд Наскара. Он ведь искренне не понимал, чем провинился перед дочерью, что сделал неправильно. И не хотел понять: ему не было дела до ее обид. И она не простила, ни взгляда, ни собственного позорного срыва. Ни Наскару, ни его ублюдку.
Третьей причиной
была Теллерова незаменимость.
У Теллера не было приемников и не могло быть. Он был слишком молод и сам еще только учился. Весь собранный по крупицам Наскаром костяк разведки выкосило Мором, и Теллер внезапно оказался единственным, кто умел хоть что-то, кого хоть как-то готовили.
И то, что его невозможно отослать с глаз подальше без серьезных последствий, заставляло Анталаиту детально продумывать один план его устранения за другим. Конечно, у королевы и без Теллера дел хватало, но иногда она все-таки развлекалась подобным образом.
Однако сейчас действительно было не время для подобных игр. От Теллера зависело благополучие двух принцесс, даже если он сам в этом не признавался. Анталаита с немалым разочарованием решила за кристаллом не ходить.
Все что она могла наблюдать и ждать. Старшая дочь все еще во дворце, жених для средней уже присмотрен. Осталось только выждать этот месяц.
Только выждать. А потом потом заквакает как миленький!
Когда я добралась до комнаты, я застала мирно посапывающую на широкой кровати Дальку. Она свернулась в клубочек, откинув одеяло. Ее костюмчик валялся на тумбочке.
Сложив ее штаны, что у меня получилось немного кривовато, я все-таки не горничная, я решила, что Далька вряд ли проснется даже ради обеда, а значит, обед вполне можно отложить до ужина. Хос, даже если придет с подносом, постучится, а сплю я чутко
Я легла рядом с ней не раздеваясь, прямо на скомканное покрывало, которое Далька отодвинула на правую сторону кровати. Я сомневалась, что я останусь здесь более чем на ночь, но даже если бы и не сомневалась, все равно Хос обещала менять постельное белье каждый день, так что можно было не бояться его запачкать пыльным подолом.
Минуты три я пролежала, разглядывая комнату. Что поделаешь, небогато: одна-единственная кровать, дощатый пол, беленый потолок и стены. Сама комната небольшая. Если бы мы с Далькой взялись за руки, то смогли бы коснуться противоположных стен.
Окно маленькое, тусклое. Справа от окна небольшая полочка, в углу комнаты шкаф, у кровати чуточку покосившаяся тумбочка с вмятиной на боку.
Пока я разглядывала эту вмятину, глаза как-то сами собой закрылись, и я провалилась в сон. Сон, как и положено сну на новом месте, будто издеваясь, демонстрировал мне жениха во всей красе: зеленого, с гладкой блестящей шкуркой и маленькой коронкой на треугольной голове. Жених что-то квакал, и во сне я была уверена, что кваканье это означает отборнейшую брань. Кваканье становилось все громче, брань все изощренней, но вдруг очередной пассаж был заглушен гитарным аккордом. От неожиданности я проснулась.
Где-то внизу кто-то весьма мелодично терзал струны. Акустика тут и впрямь была слишком хорошей. Я подскочила, расправляя платье: Лер отлично играл на гитаре, поэтому я со сна почему-то решила, что это он пришел. Притворился бродячим музыкантом, и теперь играет внизу, ждет, пока я выйду.
Я посмотрела на сладко посапывающую Дальку, думая, будить ее или нет. Уже почти решила разбудить ребенка и накормить, когда мне почудилось тихое и жалобное «ква» откуда-то из под кровати. Все мысли о сестре куда-то исчезли, уступив место паническому: «не может быть!» Постояв пару минут в относительной тишине, нарушаемой лишь тихим гитарным перебором и отдаленным гулом мужских голосов, и так больше ничего и не услышав, я решила, что это остатки сна. Конечно, стоило бы проверить, но лезть под пыльную кровать не хотелось: что греха таить, страшно. И я поспешно ретировалась из комнаты.
Когда я быстро-быстро, чуть ли не кубарем спустилась и окинула едальный зал ищущим взглядом, меня настигло жуткое разочарование: Лера не было, а на гитаре играл какой-то жутковатый тип с нарисованным лицом. При этом он сидел на столе, чтобы им мог полюбоваться каждый желающий.