Глаза Кащеева были темными, страшными, совсем близко. Они ударили под дых. Что-то мелко задрожало в груди. Словно Навь сама из него смотрела, протягивала острые худые пальцы.
Моя рука взметнулась сама собой и ударила. Звук вышел звонкий, на загляденье. Кто-то охнул, обернулся.
Рука гудела. На белой щеке ярко алел след моей ладони. Ужас мешался с гневом.
Я попятилась, упёрлась спиной в бордюр дальше только Нева, скованная льдом. Впереди перекрывал дорогу Кощеев.
Вот он замер. Рука взметнулась вверх. Коснулась щеки, как будто не веря.
Вы не имели право произносить подобных слов, господин Юлиан! Вам бы рот вымыть, с мылом! Прошипела я, усугубляя своё незавидное положение.
Голос зазвенел. Пальцы сжались в кулаки. Опозорилась так опозорилась. Вот только это уже не имело значения. Всё звенело в груди от чужих обидных слов.
Грудь стиснуло, Меншиковский дворец, его жёлтые стены и светло-зелёные крыши расплылись в одно овальное пятно.
Ты меня ударила, Искорка? Тихий голос был у младшего Кащея. Некрасивый, блеклый, жуткий.
Он шагнул вперёд, надвинулся, навис надо мной.
Да я бы вас и хворостиной приласкала за ту чушь, что вы наговорили! Рявкнула.
Не позволяй себя унизить, Искра. Да, ты не утонченная барышня Высшего света и на балах не танцуешь, а учишься жизни спасать. Но ты не хуже его. Не убьёт же при всех, правда же? И не те времена, и не барин он мне.
Сколько экспрессии зашуршала тьма.
Шаг. Мне было некуда отступать и я с упорством барана шагнула вперёд, на него. Руки напряжены. Микаш, мой старший брат, учил меня драться. В нашем диком краю без этого нельзя.
Надвинулся, выше меня на две головы. Я коротышка. Снег скрипел. Мороз обжигал щёки.
Ты ведь ударила наследника герцога, дикарка. Не боишься? Бледное лицо Кощеева было удивительно спокойным.
Почти зловещим. Правда ли они там все упыри? Кощеи Бессмертные?
Боюсь, ответила честно.
Между нами три шага. А то и меньше. Я вижу, как бьётся жилка на его виске, как кошачий зрачок медленно вытягивается в темных глазах.
Но честь мою задевать не смей, Кощеев сын. Я тебе не девка-приживалка. Может, ты привык именно с такими дело иметь. Может, наскучили барышни томные и лёгкие победы. Поиграть захотелось? Я щёлкнула зубами и надвинулась на него.
Так близко, что ноздри уловили тонкий запах. Едва заметный я всегда была к ним чувствительна. Тлена. Сухой земли. Дурной запах. И не родной его.
Скрипнула кожа перчатки.
Угольные глаза метнулись ко мне. Впились в лицо. Его магия жалила.
Кто-то, кажется, завопил.
Запомни, что ты сказала, Горич. И не унижайся на потеху этим идиотам больше. Ты всё же дворянка. Тебе ещё замуж выходить, негромкий голос врезался в меня, растекся ядом, и держись подальше, скрипнула кожа перчатки, от беренде́ев. Эти твари не безобидные медведи-увальни. Сама не заметишь, как выпотрошат до дна. Они не друзья тебе.
Я отшатнулась на миг. Кожаная перчатка скользнула по моей щеке. Кощей отдёрнул руку, словно обжёгся. И резко развернулся, быстрым шагом удаляясь прочь по набережной, куда-то в сторону первой линии Васильевского острова.
Он ощутимо хромал, припадая на одну ногу.
Я медленно обвела взглядом снежное полупустое пространство. Тихую, скованную льдами и снегом засыпанную Неву. Как никак, канун Нового года. Праздновать будут, только без скоро́много. Кто на бал умчится, кто дома соберётся.
Ванька с однокашниками, конечно, уже сбежали. На улице начинало темнеть. На душе скребли кошки.
Откуда Кощеев прознал, что один из берендеев, которые у нас лечились, мне пытался предложение сделать? Мало мне всего остального, мало того, что из дома шлют гневные письма, так ещё
и это
Хорошо если у Академического сада в пекарне весёлой, пухленькой и рыжеволосой фрау Цейхен удастся прихватить с собой её потрясающие булочки.
От четвертой-пятой линии через переулок Академический, в народе прозванный Волкодлакским, рукой подать. А там и аптека Пелей.
Я поспешила прочь, дождавшись, когда высокая спина в элегантном темном пальто скроется из вида.
На новомодные автомобилусы огромные и шумные, здесь рассчитывать не приходилось. На пролётку с Сивками-Бурками мне бы не хватило денег. Как и на обычную лошадку Так что извольте пешочком, барышня Искра Горич. Не развалитесь.
Я стиснула зубы.
Мы ведь с Кощеевым раньше почти не пересекались. Только на паре общих практикумов. Я училась на специальности с направлением «Излечение волшебных рас и существ медицинскими и ненаучными методами, волшбой именованными». А зачем-то переведенный к нам, в почти немагический университет маг древнего рода где-то ещё.
А тут вдруг такой кордебалет.
Зло хлюпнула носом и подула на озябшие ладони.
Вот что за дрянь-человек. Тьху, нечеловек, буркнула устало.
По ране проехался ведь. Как будто знал, куда бить. Или же точно знал? Кто их, нелюдей, разберёт. Даром, что собой хорош и умён. Ишь, какой, герой нашего времени.
Я медленно побрела прочь. От искристой радости уделала, доказала, выиграла спор с Ванькой, не осталось и следа.
Вон, прыснули в сторону от дороги трескунцы, зловредные зимние духи. Захихикали, потёрли лапки, закружили, заставили зазевавшегося прохожего зашататься на льду. Была бы я нормальным магом Зато, говорят, лекарь из меня хороший. Будет, если доучусь. В Санкт-Петербурге, столице Российской империи, жильё дорого. Женщинам только недавно указом самого государя императора Ярослава Третьего было разрешено учиться совместно с мужчинами. Прогресс на месте не стоял! И женское общежитие при университете сделали. Только сложно. Общество осуждает, общество не принимает, общество девиц таких клеймит распутницами.