О! У особи есть система звуков для передачи данных - язык. Очаровательно. И имя, собственное имя - Кайл.
Трансформация быстра, но по ощущениям как будто целый день основательно кипятит в чане кислоты. Своё новое имя я принимаю как крюк, протыкающий туловище и милосердно вынимающий из этой кислоты.
Я - Кайл Соллей.
Хотя новая оболочка ещё отдавала болью в каждом движении, а мир ломался на части, я побежал.
- Давай по-честному, без оружия, - проводил в бой сержант.
* * *
Знания окружили меня. На остатках каменного сооружения кружился волчком Айон Соллей, родитель Кайла. Отец. У его ног уже мертвый слуга. Зовут, звали Саржи или Сарж. Все остальные, ещё семь человек, двое с луками - враги. Один даже повернулся ко мне и что-то метнул. У них это называется «выстрел». Попал, подлец. В грудь воткнулся продолговатый предмет - стрела.
Ощущения накрыли волной. После заточения в тёмной трубе борта на меня разом рухнули свет, дыхание ветра и трава под ногами. Даже боль от ранения, несомненно, опасного для обычной особи, вызывала животный восторг.
Вокруг были болота, туман, чахлые кусты и неожиданно яркая трава, я с радостью ощущал высоту неба, рассветное (теперь это выяснилось точно) солнце и дыхание ленивого ветра.
Кажется, все смотрели на меня. Может быть, потому что я был гол, стоял в полный рост и улыбался? Со стрелой в груди.
Айон, он же отец, был один, значит в драке я на его стороне.
Не переставая улыбаться, слегка наклонился. Согнул ноги и побежал на двоих стрелков. Быстро, навстречу их распахнутым глазам. Один снова выстрелил в меня, но не попал. Я ударил его всем телом, заодно впечатав руку в его голову, отчего та неестественно откинулась на сломанной шее. Шесть противников в остатке. Разворот, и удар двумя руками второго стрелка-лучника. Сверху. Сильно. Он упал, и я снова ударил, круша всё, что только можно ломать, превращая его в мешок переломанных костей. Пятеро в остатке. Раньше, чем тот лучник умер, схватил его тушу, поднял над собой и метнул бесформенной тяжелой кучей в воина, что стоял ближе всего к Айону. Просто сбил с ног.
Боковым зрением видел, что мой союзник не мешкая добивает упавшего. Хорошо. Четверо. Добежал до ближайшего воина с кривым топор и щитом. Он зачем-то стукнул ими друг о друга и собрался заорать, когда я схватил его обеими руками куда-то за грудь, за плечи, за грязное тряпье и ударил головой в лицо. Враг был рыжеволосым, лохматым, с выпученными глазами, в которых успело мелькнуть удивление. Ударил снова. Ещё раз. Сильно. Треск костей вражеского черепа. Брызнула кровь. Готов! Стрела, торчащая в груди, в суматохе сломана. Трое в остатке. Вырвав щит из содрогающихся рук, решил использовать этот предмет.
Всего в нескольких шагах стоит, разевая пасть, владелец похожего, но значительно большего топора. Я перехватил щит, как большой убогий диск,
и изо всех своих сил метнул в него. Мгновение туго рассекаемого воздуха - деревянная окружность щита вложила кинетическую силу в противника, переломила как куклу и отбросила.
Подхватив упавшую с рыжеволосого металлическую защиту головы, то есть шлем, я обнаружил что Айон прытко спустился и, не издавая ни звука, в одиночку теснит сразу двоих оставшихся мечников. Полюбовавшись пару мгновений на рваную пластику движений, явно заученных и многократно отработанных, подскочил сзади и широким взмахом шлема смахнул того мечника, что был ближе. Шлем от удара расплющило. Готов.
Последним Айон занимался сам. Силы не равны, отец быстрее, выше и наверняка сильнее. Его меч описывал длинные дуги, терзая оборону то сверху, то снизу, то сбоку, стремительно изматывая неприятеля. Наконец Айон ловко отклонил меч соперника, незаметным движением проколол врага насквозь и неизящным пинком повалил в грязь.
- Кто? взревел Айон, и без того грозный. Выпучил глаза, клином рассекая воздух перед лицом поверженного. Раненый неожиданно расплакался и весь как-то сжался.
Я бросил искореженный шлем, тот смешно шлепнулся в грязь. Огляделся на этот не то, чтобы бой, а так, мелочи, с чавканьем зашагал к транспорту.
Десантный борт всё так же висел, почти касаясь грунта, выглядел среди болот и чахлых деревьев абсолютно чужеродно. Ступив на неожиданно горячую палубу, я обнаружил командира, который витиевато ругался, пытаясь вылезти из протестующе попискивающей медкапсулы.
- Четвертый, вытащи меня!
- Это не безопасно, ваше тело
- Заткнись и пошевеливай своей аборигенской жопой! рявкнул он.
- Так нельзя, упирался я.
Он нахмурился.
- Возьми и напяль на меня тактическую броню. Поживее, мне больно.
Я обнял Ха-Ашта, вынул и так, в обнимку, положил прямо на палубу. Кажется, сержант слегка застонал через стиснутые зубы. Достал из ниши бронекостюм. Новые, незнакомые пальцы предательски соскальзывали от грязи и крови, но я справился, пока Ашт пялился в потолок и пыхтел от боли.
Не знаю, чего он от меня хотел, но я велел киберпилоту окончательно сесть на днище, не выпуская шасси, и вынес командира наружу, устроив сидя спиной к борту.
Сержант неторопливо оглядел учиненный мной беспорядок и удовлетворенно причмокнул.