- Скажу, голос отца ревел плохо скрываемым гневом, что у меня есть шесть сотен нордских топоров. Только моя жизнь и воля защищают северян на наших берегах от расправы. И значит, я им нужен, очень нужен, живой и в замке. А у вас три сотни воинов, вам нас не одолеть.
- Такой ответ? усмешка Эльбера стала ещё кривее. Ну и где же ваши хвалёные норды? Они же умеют нападать только ночью, подло, неожиданно, с моря. Врываться в деревни и резать грубых крестьян. В стародавние времена они владели Арморикой, пока отважные мужи не прогнали жалких разбойников. Норды ни на что не годные жалкие пираты. По праву рыцарской чести дам вам вернуться в замок и подумать ещё день. Уверен, что вы передумаете. Закон и правда на нашей стороне, как и сила оружия.
- А на нашей стороне Бог! И никто не смеет грозить нам, ни герцоги, ни короли.
Пока напряжение в разговоре росло, Деннис тихонько занял позицию за спиной отца, я жестами показал, что он наш человек. Больше в шатре никого не было, граф бесстрашно полагал, что посреди своего войска ему ничего не угрожает. Хильда подала блюда и ушла. Вот только она не дошла. На полпути, на Пятке, здоровый бородач, улыбаясь однозубым ртом, схватил её за неосмотрительно распущенные волосы и прижал к изгороди коровьей карды. Она жалобно пискнула. Приблизил голову, сказал, роняя слюну возле уха, что она пойдет в замок не раньше, чем ублажит его и дружков. Приятели гоготали, подбадривали его сальными фразочками вроде «давай, Рих!» Или Рис. В общем, я не расслышал. Господа беседовали на возвышенные темы, их мало интересовали дела смердов и слуг. Но не меня.
Грохнул мечом с ножнами, бросая их на стол.
- Я Кайл Соллей, и моего человека хотят обидеть на моей земле!
Все, какие были, глаза удивленно вперились в меня. Не на кого не глядя, встал, пинком откинул стул, сжал кулаки до хруста, и гигантскими скачками побежал к бородачу. Раньше, чем тот расчехлил свой елдак, а он ему, кстати, больше не понадобился, грубо развернул к себе лицом.
Гнев затемнил лицо здоровяка.
- Пошёл к дьяволу! рыкнул воин и обнажил свой меч до середины. Неизвестно, что он собирался делать дальше. Неизвестно, одумался бы он, испугался бы вот так зарезать молодого барона. А может, это заранее продуманная провокация? Совершенно точно известно, что я крепко схватил его за запястье и показушно проорал.
- Как смеешь ты обнажать оружие на барона, сына хозяина земли, выродок!?
Это услышали все. Шатёр превратился теперь просто в зрительское ложе, краем глаза я убедился, что там ничего не происходит. Навалился, прижал к изгороди карды бородача, легонько ударил лбом в лицо, он покачнулся. Прошипел Хильде чтобы бежала быстрее, чем видит, схватил противника за грудки, приподнял и швырнул в карду, прямо в озеро дерьма
и грязи. Меч наёмника полетел в сторону. Не теряя ни секунды, не испытывая ни толики брезгливости, прыгнул следом. Злодей успел встать, достать из-за голенища нож (я свой не стал) и бросился на меня.
Это трудно назвать дракой. Кругом дерьмо и грязь. Да, я без доспеха, но это не имело особого значения. Была пара неуклюжих попыток меня заколоть. Все глаза устремлены на нас. Схватил, едва удержал руку с ножом, впечатал кулак в середину груди, смял нагрудник. Добавил локтем в голову. Бородач, не то Рих, не то Рис, начал падать, я перекрутил руку с ножом и повалил лицом в жижу, подсёк ногу, навалился, он упал лицом вперед, начал яростно биться и брыкаться.
- Отпусти его, сопляк! Оказалось, что вся карда, как кусок тухлого мяса мухами, облеплена воинами противника.
Вскинув голову, глянул прямо в глаза говорившему, привстал, поставил на бородача ногу и яростно надавил. В короткий миг, выплеснув весь страх и гнев в это нажатие. Тело врага ощутимо хрустнуло, он перестал трепыхаться, остался безвольно плавать лицом вниз в нечистотах.
- Мой ответ понятен, шлюхин сын?
Я силен. О Всевышний! И пойду я долиной смертной тени. И не убоюсь зла. Потому что ты со мной! И потому что я самый большой и страшный жлоб в этой долине.
Полыхал злостью как дракон огнём. От волнения многие воины достали оружие. Я тоже извлёк свой нож и зверски улыбнулся. На глазах у всех ухватил грязный труп за длинные мощные волосы, поднял и рубанул по шейным позвонкам. С отвратительным хлопком рассёк, но голова осталась висеть на каких-то сухожилиях, кусках мышц. Понадобилось ещё две нечеловеческих взмаха и отрывающий гортань рывок, чтобы голова осталась у меня в левой руке.
Не стесняясь силы, прыгнул, нечеловечески перемахнул через стоящих у изгороди, заодно обдав их брызгами отвратительных нечистот. Пятка, такое привычное место. Знакома каждая неровность, а уж её никак нельзя назвать гладенькой. В руках нож и вражья голова, как грязный тяжелый комок, который тут же начал охаживать всех подряд. Глухие удары, полушаг и рассекающий взмах ножа.
Быстро, быстрей, чем когда-либо, пора и вспомнить, кто я такой есть. Десантник. Убитые и раненные не успевали падать.
Отшвырнул голову, перехватил нацеленное в живот копьё, наотмашь ударил рукоятью клинка в щеку копейщика, так, чтобы полетели зубы и голова безвольно повисла. Схватил копьё, завыл как волк, проткнул одного, приподнял, второго, третьего. Третий ещё перешагивал, когда пробил и четвертого воина, соорудив жуткий вертел. Отбросил.