Оставив последние распоряжения, мы уселись на задние сидения мотоциклов, и, спрятав головные уборы (я засунул берет за пазуху, а Галецкий взял свою фуражку в руку), мы отправились в штаб дивизии.
Пока ехали, я обратил внимание на количество людей в военной форме на улице. По городу уже перемещались смешанные патрули из военных и полицейских. Причём все из них были вооружены. У некоторых полицейских даже встречались карабины. А на въездах в город спешно устанавливались контрольно-пропускные пункты. В глаза хорошо бросился пулемётный расчёт, который поспешно окапывал свой станковый пулёмет CKm wz.30 на треноге. Там же крутились несколько пехотинцев, спешно отрывающих окопчики, а возле дороги стоял грузовик, из которого сразу шесть человек спускали полосатую будку часового. Кто-то возился с бревном, чтобы установить шлагбаум, а один боец, на небольшой дощечке, белой краской писал надпись: «Stoj! Weryfikacja dokumentow!». Пара полицейских в темно-синей форме регулировала движение, пропуская очередную воинскую колонну, идущую через город. В общем приготовления начались.
Обидно только, что зенитных орудий я так и не обнаружил, хотя, может быть, они расположены где-нибудь подальше от любопытных глаз.
У здания штаба двадцать пятой дивизии было многолюдно. В глаза отчётливо бросались несколько десятков легковых автомобилей и мотоциклов с армейскими номерами. На улице, перед зданием штаба, я сразу заметил два парных патруля, вооружённых карабинами, а у здания штаба, ещё пару бойцов. Каким-то чудом мне удалось разглядеть и кожух ствола пулемёта, торчащий из окна второго этажа.
Только сейчас я заметил, что на окраине площади установлено крупнокалиберное зенитное орудие. Длинный ствол был направлен в небо совершенно недвусмысленно показывая готовность рассчета открыть огонь. Чуть в стороне расположилась группа офицеров-зенитчиков и несколько пехотинцев с карабинами на плечах.
Мы подошли к солидному зданию, которая, судя по всему, было построено совсем недавно, буквально несколько лет назад. У него был светлый фасад и новые, красиво выкрашенные окна. Перед зданием было припарковано большое количество автомобилей и мотоциклов.
Стоило нам только войти в здание штаба, как дорогу тут же преградил молодой подпоручик с красной повязкой дежурного по штабу.
Здравия желаю, панове офицеры! Ваши документы?
Убедительности молодому подпоручику придавали два немолодых солдата, с погонами сержантов. У обоих на ремнях висели карабины.
Мы послушно предъявили документы, и заодно представились.
Вам сейчас дадут провожатого! Коротко сообщил подпоручик, и, подозвал к нам молоденького солдата в круглых очках с тоненькой оправой, который проходил мимо со стопкой каких-то папок. Рядовой, проводите панов офицеров к приёмной генерала Альтера!
Слушаюсь, пан подпоручик! Попытался было лихо козырнуть солдатик, но при этом, едва не уронил папки, которые одной рукой держать было неудобно. Поэтому изобразил воинское приветствие небрежно, чем вызвал явное неудовольствие в глазах сержантов, поддерживающих авторитетом и карабинами своего подпоручика.
Здание штаба было двухэтажным. И наш путь как раз лежал на второй этаж, на который можно было подняться по большой, широкой лестнице. Офицеров в здании штаба, как и предполагалось, было достаточно много раз десять откозыряв старшим по званию, я даже уже перестал считать, сколько человек было встречено мной по пути.
Командир 25-й пехотной дивизии, генерал Францишек Альтер принял нас незамедлительно.
Что можно сказать о комдиве? На вид ему было лет сорок пять. Крепкого телосложения, среднего роста. Под носом пышные усы. Темные волосы гладко зализаны, с пробором, примерно посередине головы. На мундире две медали и два Креста. И взгляд. Серьёзный такой взгляд, который выдаёт кадрового военного.
Как оказалось, в оценке генерала, я немного ошибся. В тот момент ему было только сорок девять лет. Но военным он был, действительно, кадровым, ещё со времён Империй. С колоссальным военным опытом. Службу начал в Австро-Венгерской армии, дослужился в ней до капитана. Потом вступил в польскую армию, воевал в советско-польской войне, постепенно проходя все уровни командования, от командира взвода, до командира дивизии. Звание генерала получил недавно в марте тридцать девятого года. Впрочем, все это я узнал несколько позже, познакомившись с несколькими офицерами штаба двадцать пятой пехотной дивизии, а сейчас офицеры, собравшиеся за столом, выпрямились и пристально посмотрели на нас.
Пан генерал! Командир отдельного моторизированного батальона, капитан Галецкий, по вашему приказанию прибыл! Лихо вскинул руку к козырьку своей фуражки Януш.
Пан генерал! Командир отдельного танкового батальона армии «Познань», поручик Домбровский, по вашему приказанию прибыл! И повторив движение Януша, я также вскинул два пальца к виску.
Генерал внимательно посмотрел каждому из нас в глаза, после чего сделал несколько шагов навстречу, и, протянул руку для рукопожатия. Рукопожатие у него оказалось достаточно крепким.
Прошу к карте! Генерал показал рукой на крупномасштабную, расстеленную по столу карту.