Наконец, машина остановилась. Едущий с нами боец ЦСБ дождался, когда двери откроются, после чего освободил меня и младшего лейтенанта.
На выход, господа, кивнул он нам.
Благодарю, ответил я, спокойно выбираясь наружу.
Что я говорил про заброшенные здания? Мы оказались как раз в одном из таких. Вот только здесь был развернут полевой пункт Царской Службы Безопасности. Вокруг стояло оборудование, ходили по коридорам бойцы.
Прошу за мной, велел нам капитан, остановивший драку в коридоре особняка Соколовых.
Мы миновали длинный коридор и спустились в подвал с обустроенными камерами. В них ввели обоих бояричей, после чего опричник кивнул мне.
Дмитрий Алексеевич, мне только что поступил приказ куратора. У нас нет допуска для ведения этого дела, так что внутрь войдете только вы, сообщил он, и я заметил, как приподнял брови Иващенко.
Ну да, только мне и Невскому поручено решать вопросы о царских детях. И допускать к своему секрету всю ЦСБ государь не собирался. Так что ничего удивительного, что Емельян Сергеевич ограничил доступ к паре попытавшихся навредить одному из сыновей Михаила II.
Содержание ваших разговоров будет запечатано и передано лично в руки куратору, закончил мысль капитан.
Я кивнул, разминая руки.
Как далеко я могу зайти? уточнил я.
Капитан замер на мгновение, прислушиваясь к своему наушнику.
За многочисленные преступления против благородных людей Русского царства и нарушение приказа государя Михаила II о запрете поединков без его личного разрешения оба боярича приговорены к казни, ответил он, после чего склонил голову. Удачи, княжич. Ростислав Владимирович, прошу следовать за мной для дачи свидетельских показаний.
Я усмехнулся, глядя, как совершенно шокированный младший лейтенант уходит по коридору. Что же, полагаю, у нас теперь точно найдется, о чем поговорить с моим биологическим братом.
Вздохнув, я вошел в камеру и закрыл за собой дверь.
Глава 6
Смольный сидел на голом бетонном полу, его руки по-прежнему оставались скованными, а к стене крепилась короткая цепь, не позволяющая даже встать. Не самые, конечно, подходящие условия для содержания благородного человека. Однако раз Емельян Сергеевич уже подписал приказ, фактически Никита Вячеславович больше не боярич, а смертник.
На меня он смотрел, стараясь сохранить спокойствие, однако я прекрасно видел, что
от случившегося Смольный еще не оправился и, кажется, пребывал в уверенности, что все сейчас кончится строгим внушением, после которого боярич вернется домой, как ни в чем ни бывало.
Пришлось его разочаровать.
Ваше дело уже побывало на столе государя нашего, Михаила II, продолжил я, складывая руки на коленях. И он уже вынес свое решение о вашей казни за множественные нарушения законов Русского царства, в частности, о недопустимости проведения смертельных поединков без одобрения царя.
Говорил я спокойным, ровным голосом. Мне и волноваться-то причин не было.
Так или иначе, я выйду из этой камеры, зная нужные мне ответы. И даже если Смольный героически промолчит, я не стану марать об него руки среди сотрудников ЦСБ и своих мастеров заплечных дел хватает. Если он не расскажет добровольно, его будут пытать подчиненные Емельяна Сергеевича. Одаренный или нет, но он все равно выложит все, что знает.
Вы понимаете, что это значит, Никита Вячеславович? задал я первый вопрос, равнодушно глядя на мужчину перед собой.
Боярич дернул щекой.
Это все какой-то розыгрыш? собравшись с духом, спросил он в ответ. Я ни в каких поединках не участвовал!.. И сегодня тоже ничего не было. Да, признаю, мы повздорили с этим лейтенантом, но все было в пределах допустимого! Это вы, княжич, начали применять к нам силу. А теперь, подговорив коррумпированных сотрудников ЦСБ, пытаетесь повесить на меня какие-то свои прегрешения. Я русский боярич, у меня есть права, меня защищает закон
Я покивал, слушая его речь, после чего достал телефон из кармана и, выбрав нужный файл, включил запись диалога, который случился в коридоре особняка Соколовых.
Нужно было видеть, как бледнеет и вытягивается лицо Смольного. Такого он, разумеется, не ожидал. Возможности «Оракула» так и остались секретом вне определенного круга лиц. И за это можно было бы похвалить Михаила II и его род Милославских. По крайней мере, с этой задачей они справились.
Одной только этой записи хватает для вашей казни, Никита Вячеславович, произнес я, когда диалог окончился, и убрал телефон в карман. Но на самом деле у вас есть выбор: уйти, как подобает настоящему дворянину, или сдохнуть, как жалкому преступнику. Кроме того, от того, насколько вы будете помогать следствию, также зависит, будут ли применены какие-либо санкции к вашей семье.
В его глазах блеснул испуг, боярич облизнул губы. Но все еще держал себя в руках.
Помимо этого, Никита Вячеславович, не забывайте о существовании своего подельника, напомнил я, оставаясь все таким же спокойным. После того, как я переговорю с вами, я намерен посетить Григория Юрьевича. И мне достоверно известно, что Литвинов хранил компромат на вас, Никита Вячеславович. На случай, если вы вздумаете его сдать опричникам.