Я не знаю, но я найду способ, с тобой или без тебя, сказала я как ни в чем не бывало.
Потому что я бы так и сделала. Я бы не стала гнить с ними в этой клетке.
Я повернулась, глядя в глаза Баэлю, умоляя его понять.
Я чувствую что-то внутри себя. Я схватилась за грудь, чувствуя боль в самом центре. Что-то не так, и игнорирование этого только усугубляет ситуацию. Я подошла ближе. Баэль, пожалуйста, помоги мне
В моей груди снова нарастала гложущая тревога где-то мне нужно было быть, что-то нужно было сделать. Я не могла понять, в чем дело, и это сводило меня с ума.
Теодор подошел ближе. Его шаги были твердыми и медленными, как будто он намеренно давал мне знать, что он здесь, и я ничего не могла с этим поделать. Вскоре он оказался рядом со мной, запустив пальцы в мои волосы, пока не обхватил ладонями мой затылок.
Избегая его взгляда, я сосредоточила свое внимание на Баэле, который наблюдал с лицом, лишенным эмоций. Это причиняло глубокую боль, но я не могла позволить этому сломить меня.
Значит, ты готова услышать правду? Спросил Теодор, шепча мне на ухо. Это ничуть не облегчит задачу.
Я развернулась к нему, отбросив его руку.
Ты уже знаешь, почему я здесь, не так ли?
Кипящий гнев наполнил меня дикой потребностью выцарапать ему глаза. Я должна была понять в тот момент, когда он заключил со мной эту сделку, что он использовал меня только для собственной выгоды. Было что-то, чего он хотел от меня, и он получил бы это, сколько бы лжи ему ни пришлось мне сказать. Я была идиоткой, что доверилась им.
Я знаю, почему ты здесь, сказал он с озорной усмешкой. Я всегда знал.
Шатаясь от недоверия и боли, я снова была поймана Баэлем. Он обхватил меня руками и крепко прижал к себе.
Тогда ты сам нарушил свой контракт, Теодор. Мне надоело играть по твоим правилам. Скажи мне правду или
В мгновение ока он оказался у меня перед носом, и я обнаружила себя зажатой между двумя мужчинами, едва способной перевести дыхание. Теодор приподнял мое лицо, пока наши глаза не встретились.
Ты не имеешь права угрожать на моем Перекрестке. Не ты контролируешь ситуацию. Это я. Я сказал, что помогу тебе, и это именно то, что я собираюсь сделать. Даже если это погубит тебя.
Я не знаю, что это значит, прошептала я.
Ты поймешь.
Бросив взгляд поверх моей головы, Теодор коротко кивнул. Я почувствовала, как руки Баэля напряглись вокруг моего тела, и попыталась вырваться из его объятий, когда мир вокруг нас исчез.
Я обнаружила, что стою в знакомой комнате. Я была одна в темноте, только единственная лампочка, свисавшая с потолка, освещала три массивных зеркала.
Где-то вдалеке звучала музыка. Это была карнавальная музыка, но она была настолько замедленной, что ноты жутко растягивались. В комнате не было ни следа Теодора или Баэля, ни шеренги серых лиц позади меня. Я была одна, уставившись в среднее зеркало с бьющимся в горле сердцем.
Я медленно приближалась к нему, стараясь дышать при каждом шаге. Все, что я могла разглядеть, это черноту за стеклом. Я остановилась так близко к зеркалу, что мой нос почти касался поверхности, от моего дыхания оно запотевало.
Затем
очертания начали обретать форму.
Я стояла в ванной своей квартиры или, по крайней мере, вглядывалась в нее с выгодной позиции зеркала в ванной. Я могла видеть свою ванну на когтистых лапах в углу комнаты и маленький табурет, на котором я красила ногти. Сиреневый халат висел на крючке у двери, точно там, где я его оставила.
Почему зеркало показывало мне это?
Я уже собиралась отвернуться, когда краем глаза заметила какое-то движение. Я остановилась, сердце упало от того, что я увидела.
Это был Остин.
Он сидел на полу в ванной, прижавшись спиной к стене и прижимая ладонь к груди. Он был без рубашки, его обычно загорелая кожа казалась резко бледной, а на щеках обозначились впадины.
Я позвала его. Это был рефлекс, и я сделала это прежде, чем смогла сказать себе не делать этого. Он не ответил. Я должна была догадаться, что он меня не слышит.
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, почему это выглядело так неправильно, но когда я осознала, мне захотелось блевать. Остин был залит липкой кровью. Она прилипла к его волосам, пропитала брюки и размазалась по голой груди.
Это было то, что Теодор пытался скрыть от меня.
Вот почему я так отчаянно хотела найти его той ночью, и мне даже в голову не пришло заглянуть в ванную, прежде чем сбежать из своей квартиры.
Но потом мне кое-что пришло в голову. Что-то было не совсем так с этой картиной.
Голова Остина упала вперед, и он закрыл лицо ладонями, плечи сильно затряслись. Он был не так смертельно спокоен, как я думала раньше. Он казался таким только потому, что двигался очень медленно, как будто время текло в другом темпе. Казалось, что он почти движется под водой.
Шок начал проходить, и я начала замечать то, чего раньше не замечала. Стены ванной были покрыты кровью в виде отпечатков рук и размазанных пятен.
Он поднял голову и запустил окровавленные руки в волосы, отчего они торчали во все стороны, причем движение заняло в три раза больше времени, чем обычно. Затем он поднялся на ноги, пошатываясь, пока не завалился набок, прежде чем ухватиться за мраморную столешницу у раковины.