Часы или дни? Я уже понятия не имела.
Я не понимаю. Если это духи, то куда, черт возьми, ты отправил эти серые лица? Я собственными глазами видела, как они прыгали сквозь эти три зеркала, а Баэль поощрял их. Что за такие серые лица?
Теодор снова попыхивал трубкой, сидя на скамейке напротив меня. Теперь, когда он был вне моего личного пространства, дышать стало легче.
Ночной воздух пах гнилыми листьями и болотной водой, но в нем чувствовался и сладкий привкус ароматного гвоздичного табака Теодора. Его кожа была почти такой же темной, как ночь вокруг нас, отчего его серебристые глаза светились так, словно светились изнутри.
Я так понимаю, Баэль показал тебе Перекресток. Его взгляд метнулся к мужчине, о котором шла речь.
Если ты говоришь о тех зеркалах в «Доме веселья», которые поглотили серые лица, то да, я их видела. Я также видела на них веве, но подпись мне незнакома.
Баэль свистнул один раз, и Лафайет спрыгнул с моих колен в его ожидающие объятия. Он ухмыльнулся Теодору, лениво поглаживая кошку.
Серые лица, какие странные. Его смешок был низким и веселым. Эти серые лица души недавно умерших, а зеркала это переход. Врата, если хочешь.
Врата куда, на небеса? Я не был уверена, что вообще верю в небеса, но предполагала, что должно быть что-то за светом в конце туннеля. Некоторые из них, похоже, не очень-то горели желанием уходить.
На самом деле, их крики были полны агонии.
О, это не так, сказал Баэль с мрачным смешком. Перекресток существует для того, чтобы судить человека по его поступкам в жизни и отправлять его туда, куда он заслуживает попасть, когда эта жизнь закончится. Где они окажутся, в конечном счете, зависит от них самих. Души, которые ты видишь там, на деревьях, к сожалению, не сделали выбор ни в том, ни в другом направлении. Они останутся здесь, пока, в конце концов, не исчезнут навсегда.
Меня пробрал озноб, который не имел никакого отношения к погоде. Я подумала о той первой женщине в «Доме веселья» и о том, как она кричала. Ее глаза были полны такого ужаса, что даже сейчас у меня скрутило живот.
То, что она увидела по ту сторону стекла, должно быть, было порождением ночных кошмаров. Интересно, где она оказалась.
Итак, если зеркала это врата, то кем это делает тебя? Я спросила Баэля.
Насколько я знала, он был главным, но если Теодор действительно был Метом Калфу, то он должен был быть привратником.
Ты задаешь много вопросов, сказал Теодор.
Дым клубился перед его горящими глазами. Я собиралась сказать что-нибудь язвительное, но в последнюю секунду передумала.
Это хорошо, добавил он. Умно с твоей стороны. Все аргументы замерли у меня на языке от неожиданного комплимента. Очевидно, у тебя нет проблем с тем, чтобы поверить нам.
Разве я не должна была? Он сказал это так, как будто я была в каком-то положении, чтобы отрицать то, что я видела.
В последнее время я была разной трусихой и реалисткой, но я также была той, кто верил.
До глубины души я знала, на кого смотрю. Я могла чувствовать его сущность в своих мышцах и костях.
У меня нет привычки барахтаться в отрицании. Я была бы идиоткой, если бы пыталась отрицать что-либо из этого. Я полагаю, что ты Мет Калфу. Затем я посмотрела на Баэля. И ты что-то вроде привратника или что-то в этом роде?
Он просто улыбнулся, кивая мне, чтобы я продолжала. Очевидно, я двигалась в правильном направлении.
Ты мертв, как и Элли, сказала я, изучая его поближе. Но ты не такой, как серые лица. Они такие пустые, а ты такой не такой.
Умная девочка. Ты нас всех раскусила, не так ли? Протянул Баэль.
Да, точно, я была настоящим Шерлоком Холмсом.
Я достаточно умна, чтобы понимать, что если я хочу выбраться отсюда, мне понадобится твоя помощь. Я готова принять тот факт, что это место существует, но мне все еще нужно найти дорогу домой.
Слова Баэля, сказанные ранее, звенели у меня в ушах. Куда ты так спешишь вернуться?
Так почему я вообще здесь? Спросила я после того, как никто не потрудился подтвердить или опровергнуть, действительно ли они мне помогут. По твоим словам, живые не могут здесь ходить, но я, очевидно, не мертва.
Очевидно Сухо сказал Баэль. Они с Теодором обменялись многозначительными взглядами.
Опять же, у меня возникло отчетливое ощущение, что они не очень-то любили друг друга. НЕТ Это была не совсем неприязнь, скорее неохотное общение. Они терпели друг друга, но, в конце концов, оказались на одной стороне. Я была незнакомкой, смотрящей сквозь запотевшее стекло, надеясь уловить за ним проблеск правды.
Что заставляет тебя предполагать, что ты все еще жива? Спросил Баэль. Он погладил Лафайета, который уставился на меня так, словно тоже с нетерпением ждал моего ответа.
Мне захотелось рассмеяться. Откуда я знала, что я не мертва? Ну, во-первых, я могла чувствовать боль. Очень сильную. И, во-вторых, я не была серым ничтожеством, ожидающим в казавшихся бесконечными очередях, чтобы броситься через ворота.
Прежде чем я успела ответить, Теодор сказал:
Твоя проблема в том, что ты предполагаешь, что ты должна быть той или иной, что если тебя больше нет в живых, то это должно означать, что ты мертва.