Это было отвратительно, на самом деле. На самом деле он был наблюдателем опекуном и протягивал руку помощи тем, кто его уважал.
Итак, если это действительно был Перекресток, опять же, зачем он привел меня сюда?
Проходя мимо, я изучала зеркала, проводя пальцами по их поверхностям. Все они были цельными, в отличие от трех массивных в другой комнате. Здесь на рамах не было выжженных веве.
Я думала об этих символах, гадая, кто их там поставил. Чья это была подпись? Может быть, Баэля? Нет, не Баэля. Может быть, я ошибалась. Кто на самом деле знал?
Казалось, он знал, что делает, ведя этих людей вперед. Его глаза светились изнутри возбуждением, ни малейшего раскаяния или жалости к душам, которые он посылал.
Повернув за угол, я резко остановилась, чуть не врезавшись лицом в высокое зеркало. Оно было более семи футов высотой и разделено на секции в виде восьмиугольника, который изгибался вокруг меня, как труба.
Повернувшись тем же путем, которым пришла, я намеревалась вернуться по своим следам, но наткнулась на другое такое же зеркало.
Свет мерцал, когда я медленно вращалась по кругу. Я была окружена зеркалами, с каждой стороны от меня оставалось меньше трех футов свободного пространства. Коридор, по которому я вошла, исчез, как будто сами зеркала двигались сами по себе, заманивая меня в ловушку.
Я ударила кулаком по поверхности, зовя Баэля. Встретившись со своими собственными глазами в отражении, я увидела страх, пристально смотрящий на меня, суровый и холодный.
Вытащи меня отсюда! Я закричала. Баэль, выпусти меня!
Мне никто не ответил.
Лафайетт! Моя паника была настолько сильной, что я позвала гребаного кота. С меня хватит, Баэль! Ты победил, ясно? Ты, блядь, победил, просто прекрати уже!
Я даже больше не слышала музыки карнавала, только звук своего слишком быстрого дыхания и удары кулаком по стеклу снова и снова.
Я начала хватать ртом воздух. Огоньки снова замигали, отчего маленький кармашек, в который я была засунута, потемнел на три мучительных секунды.
Когда свет наконец зажегся, над моим плечом нависла фигура. Его светлые волосы были в грязном, сальном беспорядке, а знакомые голубые глаза были налиты кровью и дикие. Бледная кожа, мешки под глазами и красные пятна на щеках придавали ему вид психопата.
Остина трясло от ярости.
Я закричала, бросаясь вперед, чтобы убежать, когда его руки обхватили мою шею сзади, ногти впились в горло.
Его рот был открыт в крике, но из него не вырвалось ни звука, а из глаз начала вытекать густая черная жидкость. Все до единого его зубы были сломаны и зазубрены, несколько из них выпали изо рта. Я услышала, как они со звоном упали на пол.
Мои собственные крики заполнили коридоры, эхом отдаваясь вокруг меня. Я собиралась умереть в этом крошечном кармане. Я собиралась задохнуться, и никто никогда не нашел бы меня.
Слезы текли по моему лицу, когда руки моего жениха сжимались все крепче и крепче.
Свет снова мигнул, все погрузилось во тьму, а затем Остин исчез так же быстро, как и появился. Давление его тела исчезло, и мое горло освободилось от его железной хватки.
Я прислонилась к зеркалу, схватившись руками за горло. Я чувствовала порезы в форме полумесяца там, где впились его ногти, и сбоку по моей шее стекала теплая струйка крови.
Меня сейчас стошнит. Желчь подступила
к горлу, обжигая, а слезы потекли быстрее.
Его руки были такими настоящими
Он был настоящим.
Остин С этой ненавистью, горящей в его глазах.
Оторвавшись от зеркала, я ударила по нему еще раз, на этот раз в гневе. Ярость захлестнула меня. Я ударила по нему так сильно, что по поверхности паутиной пошли маленькие трещинки.
Было несправедливо, что я должна была так страдать. Я пережила столько чертовых страданий, что их хватило бы не на одну жизнь. Почему это происходило со мной?
Словно наслаждаясь моим безумием, «Дом веселья» снова погрузился во тьму. Я услышала жужжание лампочек, когда они погасли, оставив после себя только мое затрудненное дыхание.
По крайней мере, я больше не могла видеть свое отражение. Они сказали, что зеркала это врата в другие миры. Они сказали, чтобы я остерегалась той силы, которой они обладают. Я никогда не верила в это больше, чем сейчас.
Тишина позвала меня по имени.
Мория
Это было так мягко. Тот же нетерпеливый голос, который звал меня сюда, вернулся, и он эхом отдавался вокруг меня.
Баэль! Я снова позвала. Баэль! Сюда!
Снова и снова, пытаясь заглушить звук своего имени, шепчущего вокруг меня, я звала его. Отчаяние царапало мою кожу, как зуд, который никак не унимался.
Теодор! Позвала я, когда Баэль не ответил. Его имя было криком, грубым и сдавленным.
Я не могла бы сказать вам, почему решила позвать его, но в тот момент это было единственное, что я могла придумать.
К моему удивлению и ужасу, он ответил.
Свет снова мигнул, и затем позади меня встал мужчина. Мне удалось подавить крик, застрявший у меня в горле при виде его знакомого лица, костюма и трости с оловянной кошачьей головой.
Его глаза снова стали черными, как в тот момент, когда я впервые увидела его. Они казались мраморными на фоне его темно-коричневой кожи.