Я тоже, пробормотала Линда.
На фотографии было битком набитое купе, и улыбающийся Володя Воронов (он же Уилл Вольф, он же сербский мальчик Горан, он же «Джессика Доу») показывал в объектив «викторию».
А шляпа у него сразу была?
Не-ет, ты что! Это я с ним поменялась, на память. Теперь у меня есть настоящая сербская бейсболка, смотри! и Нэнси вынула из сумки проходящую по всем ориентировкам чёрную бейсболку. По цвету можно подумать, что сербы мрачноватые парни, но уверяю тебя, мальчишка оказался очень компанейский, пел, сухариками нас угощал, Нэнси встряхнула бейсболку и натянула её, гордо приосанившись: Ну как?
Обалдеть! честно сказала Линда. Извини, мне нужно срочно позвонить.
Д О МА
Вова. Среда, 15 июля. Иркутск.
На третью ночь около четырёх часов утра поезд приехал в Иркутск. Я распрощался с проводниками и вышел на площадь у вокзала, где, как и в Хабаровске, в ряд стояли жёлтые «Волги» с зелёными огоньками в уголке лобовухи. Подошёл к крайнему:
Здорово, дядь. З а город поедем?
Далеко?
От троллейбусного депо километра четыре по тракту.
Десятка.
Ценник был охренеть какой высокий, если по километражу раза в три выше, чем положено, а то и в четыре. Но искать другие варианты, привлекать к себе внимание дежурных ментов или топать пешком по ночному городу не хотелось вообще.
Поехали. Попутчиков не берём.
По пустынным улицам долетели быстро. Я попросил остановиться у следующего за «Ньютоном» садоводства, «Декарта», дождался, пока такси уедет, и зашёл через лес. Мало ли, вдруг ждут меня.
Лес серел рассветными сумерками. Я ушёл за земельное товарищество, на дальний край предполагаемого нашего этнографического парка, где мы с Олькой не хотели ничего корчевать, достал из рюкзака кобуру и оружие. Револьвер проверил и сразу заправил в носок под брюки, остальное вместе с остатками неприятельских денег уложил в припасённый плотный полиэтиленовый пакет от сушёного мяса, тщательно завернул, упаковал в американский котелок. Котелок, чувствуя себя Кощеем в ещё один пакет, чтоб помедленней ржавел, вдруг долго не достану. Потом срезал топором кусок дёрна (вот, наконец, и пригодился топор!), топором же вырыл ямку, закопал свою нычку. Водой и полиэтиленовой бутыли слегка по срезам полил.
Подумал. Достал маленький, самый первый купленный рюкзак. Предполагать нужно худшее. Если тут контора глубокого бурения продалась напрочь, хрен они от меня получат, а не информацию. Сложил фотоплёнки с картами, фотоаппарат, презервативы (чтоб не объясняться, для чего это). Осмотрел ещё раз развалы барахла. Пожалуй, ножи и хороший компас тоже на всякий случай пока припрячу, а то возьмут под благовидным предлогом «на осмотр», да и заиграют. Зубную щётку вот в карман сунул.
Фактически, в куче остались продукты, шмотки и тактический рюкзак. Нормально. Это сложил в «Ермак».
Топорик решил в руках нести. Мало ли кто меня там караулит.
К нашей «Шаманке» я подошёл со стороны противопожарной полосы, постоял у калитки для коз. Вроде, в сарае кто-то ходит. Заскулил Роб почуял меня, должно быть. На него шикнули. Бабушка!
Я просочился во двор, состроил страшную рожу бросившемуся навстречу псу. Тот чудесным образом понял, что визжать не надо, заскакал вокруг молча, облизал мне руки. Я потрепал его за ушами, сказал тихо:
Всё, Роб, потом. Фу, и пошёл в козлятник.
Бабушка собиралась начать утреннюю дойку: готовила козам вкусняшки, тёплую воду и прочее, а по лицу её непрерывно текли слёзы.
Баба Рая, что случилось?
Она обернулась ко мне и покачнулась:
Ой, Вова!
Тише-тише, присядьте. Что случилось, пока меня не было?
Она обняла меня и ткнулась зарёванным лицом в куртку:
Ольгу-то в больницу забрали!
Я отстранился:
Как в больницу? В какую?
Бабушка ещё горше заплакала:
В психушку
В груди словно образовался булыжник.
Вы не плачьте, баб Рая. Это не на самом деле. Это специально, чтоб её защитить.
От кого? она внезапно перестала плакать и испугалась совсем по-другому.
От предателей Родины, почти механически ответил я. Ну, не скажешь же, в самом деле, что от американцев? С чего бы вдруг такое? Её там спрятали. Чтоб никто не мог достать.
Мне самому очень хотелось верить в то, что я говорю. Потому что иначе
А как же
Всё будет нормально. Я приехал. Я со всем разберусь. Даже не думайте, что Ольга больная. Вот ещё!
А ты-то
Я сейчас вещи оставлю и поеду, разберусь со всеми вопросами. Девчонки у нас?
Да, спят ещё.
Вот и ладно. Вы никому не говорите, что меня видели.
Хорошо, испуганно кивнула бабушка. Явно сообразила, что что-то тут нестандартное происходит.
Около дома я заглянул в вольер к Робу, сунул маленький рюкзак ему в будку, в самый дальний угол и строго сказал:
Охраняй.
Роб, для которого в мире воцарилась полная гармония (хозяин вернулся!), с готовностью улёгся у входа в свои апартаменты и приступил к несению службы.
Я вошёл в дом, кинул рюкзак на кровать и достал нашу с Олькой «маленькую» нычку (на срочные внезапные нужды), отсчитал себе пятьсот рублей разными мало ли что. Переоделся в «простого советского мальчишку», чтоб ничего вообще случайный взгляд не привлекало диссонансом. Из письменного стола достал самодельный кастет, который Ольга иногда использовала в качестве грузика, чтоб бумаги ветром не раздувало, сунул в карман ветровки. Потом подошёл к картине, в которой я был уверен! стоял постоянный жучок.