спрятанные от глаз разведчика военные тайны. Купаться в перекрученном ветром мокром тумане облаков и немного погодя согреваться в лучах такого близкого и ласкового солнца. Да и могли ли казаться долгими эти четыре с половиной часа поднебесного одиночества для человека влюбленного в баюкающую его своими струями голубую бесконечность? Для него эти часы казались бесконечно малой величиной стремящейся к исчезновению. Даже головоломные задания по второй специальности и захватывающая временами дух оперативная работа, не способны были затмить эту страстную небесную любовь
Так было шесть лет назад. Сейчас чекист временно и условно пониженный в звании до капитана ВВС безмолвно ненавидел самолет, на котором он летел. Сегодня, второй раз за всю эту командировку он вылетел на Р-10. Аппарат был ему хорошо знаком, за последний год на нем приходилось много летать в отдельных пограничных эскадрильях. Новый самолет-разведчик был на голову совершеннее своего предка Р-5, мог летать быстрее, дальше и выше. Опытные экземпляры Р-10 с мощными моторами перегоняли любые истребители бипланы. Увы. в этом вылете пилоту он казался чахлой вороной с побитыми градом крыльями. А вылетел комэск этой ночью, раньше других пилотов эскадрильи, совсем не для развлечения. И дело у него сегодня было не менее важное чем у его подчиненных, вот только пальцы лежащие на штурвале в этот раз не имели права трогать гашетки крыльевых ШКАСов и нажимать кнопки сброса. Зато остальных пилотов эскадрильи этой ночью ожидали все прелести штурмового налета на позиции противника. И как бы не раздражала комэска придуманная заместилем новая реинкарнация ИП-1, ему все же очень хотелось сейчас быть в кабине блиндированного «Кирасира». Ведь тогда он бы знал, что может сделать хоть что-то осязаемое. Да хотя бы маневром отвлечь на себя зенитки от поврежденной машины другого пилота. Или загасить пулеметным огнем и мелкими АО, огневые точки не дающие подняться десанту. Но на этот раз права на все это у него не было. До самого утра его элегантная «десятка» должна была как проклятая висеть над районом операции и координировать работу других. Высматривать признаки концентрации вражеских резервов. Оценивать результаты работы бомберов. Слушать их радиопереговоры и иногда вклиниваться в них сообщая новые данные. Высматривать в том аду, что сейчас разверзнется по обе стороны переправы, нервные броски теней штурмовиков, периодически подавая им команды ракетами. Наводить по радио лидируемую таким же Р-10-ым группу И-14-х для сосредоточенного удара по наиболее опасным очагам сопротивления. Сообщать пилотам ТБ-3-х обстановку к моменту выброски. Аппарат комэска был заправлен топливом под пробку основных и подвесных топливных баков. И на тех же самых двухстах километрах в час мог висеть над районом целых шесть часов. Вот только все это летное изобилие совсем не радовало комэска.
***
Тревожная ночь изредка раскрашивалась взлетающими метеорами ракет, всхлипывала редкими пулеметными и орудийными перестрелками и снова настороженно замирала, продолжая негромко взрыкивать моторами и щелкать одиночными выстрелами. Шесть обвешанных как новогодняя елка и неуклюжих на вид угловатых аппаратов, неспеша, подлетали к назначенному району.
«Страшно? Конечно страшно. Сейчас нас тут скоро перфорировать начнут. А то, что сейчас ночь на дворе, так для моих эрзац-штурмовиков это слабая защита. Ночью в нас они нецелясь даже еще вернее попадать могут. И хотя я готовила себя к смерти, но умирать нам сейчас еще рановато. Ой рановато! Столько дел еще недоделано. И за ребят мне страшно. За них даже страшнее чем за себя. И одна надежда у нас, на то что никто из нас не сглупит и все сделает как надо, да на броню мою «бутербродную». На тройную дюралевую бронеобшивку и бронестекла самопальные. Вроде и обстреляли мы ее для проверки, а все равно дрожь у меня по всему телу как у рысака перед скачками. Как же нам всем нужна сейчас военная удача! И еще бы СБ-шки правильно сработали!».
Штурмовики уже встали на круг в районе ожидания на высоте около трех тысяч метров и километрах в пяти от цели. С такого расстояния «иллюминация» должна была хорошо просматриваться, а значит атака по подсвеченным бомберами целям будет быстрой и прицельной. Вот только «Фонарщиков» на сцене еще не было
А километрах в пяти выше по течению почти полностью утопленные своими корпусами в воду многострадальной реки начали свое движение маленькие железные скорлупки. Направленные беззвучной командой к переправе, они негромко порыкивая моторами неуклюже двинулись к своей цели. И хотя эти скорлупки гордо именовались плавающими танками Т-37А, на самом деле с танками их роднили только узкие часто ломающиеся гусеничные шасси.
Даже колесные бронемашины БА-10 имели в сравнении с ними более солидное бронирование и вооружение. Так что если судить по-честному, танками эти плохо плавающие и почти беззащитные недоразумения можно было назвать только ради статистики. Но экипажи этих бронескорлупок не стыдились своей техники. Они готовились к бою.
А еще западнее на аэродроме Тамцаг-Булак прогревали свои моторы пять воздушных кораблей ТБ-3. Во чреве четырех из них, тесно утрамбованные, сидели четыре десятка негромко гомонящих мужчин, похожих в своих комбинезонах и парашютах на африканских муравьев-переростков. Вооружены они были в основной массе японскими карабинами и японскими же ручными пулеметами. Лишь у пары десятков были кургузые ППД с рожковыми магазинами. Да еще несколько снайперских винтовок разбавили эту не особо патриотичную коллекцию оружия. Но зато в кобурах на поясе были только отечественные изделия. У кого-то ТТ, у кого-то «Наганы» с «Брамитом» в поясном чехле. А количество и ассортимент взрывчатых гостинцев упрятанных в гранатные подсумки и рюкзаки позволяли этим небесно-полевым воинам достаточно долго изображать перед врагом полнокровный батальон. Поскольку лететь было не очень далеко, вместо большого запаса топлива самолеты были максимально загружены боеприпасами. Даже по паре 82мм минометов с большим запасом мин было затиснуты под ноги десанта. Чтобы не получить такой дурой по хребту их готовились сбросить с парашютом раньше людей. Пятый ТБ-3-й был до отказа загружен противотанковыми пушками, снарядами к ним и ящиками с боеприпасами. Его выход на сцену был запланирован уже под самый занавес