Срань господня, выдыхаю я. Они нашли еще двух девушек. Живых.
8
СКАЙЛАР
Хэй. Хэй.
Грубая рука трясет меня за плечо, и я пытаюсь оттолкнуть ее.
Я хочу остаться, свернувшись калачиком у стены ванной под одеялом.
Есть причина, по которой я хочу спать, но я не могу точно вспомнить
На этот раз рука грубее, она дергает меня, пока я не сажусь прямо.
Я встречаю пару диких, налитых кровью глаз, и все возвращается на круги своя.
Я поворачиваю голову, зажмуриваю глаза и готовлюсь ко всему, что должно произойти.
Сколько я уже здесь? Я потеряла счет дням.
Моя правая рука болит из-за того места, где он брал у меня кровь. Он сделал это уже три раза. Сегодня будет четвертый.
Нет, бормочу я, скрещивая руки на груди. Пожалуйста.
Я просто хочу спать, используя приглушенное жужжание света в ванной как колыбельную.
Нет, это вкусно, быстро говорит мой похититель, тряся меня за плечо. Я обещаю. Это действительно вкусно. Я хочу, чтобы ты пришла посмотреть.
Кажется, он взволнован.
Я слишком слаба, чтобы протестовать, когда он поднимает меня на ноги. Я спотыкаюсь и опираюсь на его плечо в поисках поддержки, когда он обнимает меня.
Я не хочу прикасаться к нему. От химического запаха его поддельных Альфа-феромонов у меня кружится голова.
Я начинаю повторять рецепты в уме.
Ванильный сливочный крем: пять яичных желтков, одна чашка сливочного масла, одна чайная ложка ванили
Цепочка гремит, когда он ведет меня обратно через темную комнату и открытую дверь.
Это иллюзия побега.
Цепь держит меня здесь в плену, независимо от того, как далеко от моей комнаты он меня ведет.
Мы останавливаемся сразу за дверью, и я осматриваюсь по сторонам.
Я нахожусь в передвижном доме с такими же панелями из искусственного дерева по стенам. Мини-кухня находится в нескольких футах передо мной, а справа я вижу открытое жилое пространство с телевизором на пыльном столе. Оно обращено к заляпанному синему дивану с беспорядочно расставленными подушками. Слева закрытая дверь, которая, как я предполагаю, является его спальней.
Журнальный столик перед диваном завален маленькими пластиковыми пакетами. На его торце расположены цифровые весы.
Я сглатываю и отвожу взгляд.
Рядом с плитой установлены еще одни цифровые весы. Рядом с ними стеклянный противень, полный чего-то.
Смотри, говорит он, ведя меня в тесное кухонное пространство. Я добираюсь до дешевого кремового линолеума, прежде чем цепочка натягивается. Смотри.
Он медленно открывает грязный холодильник.
В нем ничего нет, если не считать нескольких приправ на дверце и нескольких банок пива.
И флаконы с кровью, которые он забрал у меня, аккуратно сложены рядом друг с другом.
Это фильм ужасов.
У меня отвисает челюсть, когда он похлопывает меня по плечу. Твоя самая лучшая, добавляет он, слегка встряхивая меня. Лучшая. Ты самая чистая партия O на рынке.
Наконец-то щелкает.
Он делал O из моей крови.
Стеклянная форма для выпечки рядом с плитой, весы на журнальном столике
Нет, недоверчиво шепчу я, встречаясь с ним взглядом.
Он улыбается и прижимается
губами к моему уху. Ты моя дойная корова, шепчет он, от его дыхания у меня по спине пробегает ужасный холодок. Он обнимает меня за талию и заключает в какие-то неловкие объятия, на которые я не отвечаю взаимностью. Мы богаты.
Мы.
Я вдыхаю его запах, и мне хочется плакать.
Ты не можешь продолжать пить мою кровь, бормочу я срывающимся голосом.
Я умру.
Что, если спрос будет больше, чем он сможет удовлетворить?
Все в порядке, Скайлар, правда, настаивает он, и мой желудок переворачивается, когда он называет меня по имени. Я не понимаю, что плачу, пока он не протягивает руку и не вытирает слезу с моей щеки. Хэй. Я обещаю. Я не причиню тебе вреда.
Моя рука все еще болит от его последнего укола.
Раньше я был флеботомистом, добавляет он, как будто от этого становится лучше. Каждый раз, когда я беру кровь, это делается чистой одноразовой иглой.
Я больше не хочу быть на кухне. Это самое бо́льшее, о чем он удосужился поговорить со мной, и чем дольше я с ним, тем хуже себя чувствую.
Стена в ванной теперь кажется раем.
Мне нужно быть где угодно, только не рядом с ним.
Этот монстр, который превращает мою кровь в наркотики.
Он наконец отпускает меня, и я делаю небольшой шаг назад от него.
Однако ухмылка не сходит с его лица. В его глазах восторг, и он сияет, глядя на меня.
Можно мне супрессанты? Мягко спрашиваю я.
Я откладывал запрос на них. Я полагала, что ответ будет отрицательным, но мое тело начинает ощущать последствия столь долгого отсутствия.
Ноет. Знобит.
Крайняя усталость.
Но теперь, когда он в таком отличном настроении из-за меня, возможно, он мог бы проявить хоть каплю доброты в этой долбаной ситуации.
Его лицо вытягивается, и маленькая надежда, которая у меня была, умирает.
Он качает головой. Это испортит партии, говорит он, как будто это очевидно.
Я моргаю.
Он пожимает плечами.
Если у меня есть лекарство, которое мне нужно, это испортит ваши партии, медленно повторяю я, подбирая слова.
Они кажутся ненастоящими.
Извини, говорит он, застенчиво улыбаясь и пропуская волосы сквозь пальцы. Ты ведь понимаешь, правда? Ты не злишься на меня? Он делает шаг вперед, вытягивая руку, и я отскакиваю назад, звеня цепью.