Я отворачиваюсь, в последнюю очередь желая демонстрировать истинные чувства этой девочке.
Можешь идти.
И всё? кажется, она не верит.
Всё.
Уходит, хвала Благодатным. Не спорит, не протестует, не задаёт новых вопросов, но молча исчезает за дверью. Слышу удаляющиеся шаги по коридору и теряюсь в догадках, ради чего Стефан затеял эту игру, что он хочет получить, почему не оставит меня в покое раз и навсегда?
Она уже уходит? Грета появляется на пороге, присматривается ко мне в попытке понять мою реакцию на гостью.
Да.
Грета заходит в кабинет, бросает острый взгляд на оставшееся на столешнице письмо. Ей не надо брать послание в руки и читать, хватает и половинок печати, что красноречивее любых слов.
Благодатных ради, девочку прислал он?!
Киваю. Сил отвечать нет, я не знаю, куда спрятаться, где укрыться от нежданного внимания мужчины, до недавнего времени даже не вспоминавшего обо мне.
Стефан не мог отправить ко мне эту девочку совсем одну, пусть и переодетую юношей. Беспутный квартал небезопасен и дар, сколь бы силён он ни был, не всегда способен уберечь от беды. Кто-то должен сопровождать Лию, кто-то из ближнего окружения Стефана, тот, кому он доверяет ровно настолько, насколько человек его положения может вовсе доверять кому-либо.
Охваченная порывом, выбегаю из кабинета, а там и из здания. Запереть дверь Бришойни ещё не успела, и я вылетаю на крыльцо, заполошно осматриваю тихую сумрачную улицу.
Вон они, Лия и Стефан, стоят подле соседнего дома, переговариваются негромко. С ними второй мужчина, то самое сопровождение, без которого Стефан редко когда может обойтись.
Стефан!
Он резко оборачивается на оклик, и я иду прямиком к нему. Отмечаю цепкий оценивающий взгляд второго мужчины и то, как он ловко берёт Лию под локоть и отводит в сторону.
Что ж, тем лучше.
Не хочу спорить со Стефаном при посторонних, словно скандальная торговка.
Астра начинает он, но я перебиваю без малейшего смущения, без положенного почтения.
Ты понимаешь, что подобные поступки переходят всякие границы разумного? Нельзя, слышишь, Стефан, нельзя едва ли не среди ночи подсылать ко мне девочку со срочной просьбой проверить её дар! Да ещё и с подозрениями, будто она ставленница Хар-Асана, возможная угроза! В этой обители нашла пристанище не одна женская душа из тех, кто не нужен никому в целом свете, ни людям, ни богам. Они, эти потерявшиеся женщины и девушки, приходят сюда в надежде на помощь и поддержку, они ищут утешения и убежища, а ты подвергаешь их случайному риску во имя собственных зыбких предположений. Неужели во всём городе, во всей Империи не нашлось ни единого закатника, способного проверить эту девушку?!
В такого рода щекотливых вопросах доверия адептам Заката нет, выражение его лица невозмутимо и лишь в глубине тёмных глаз мелькает незамутнённое недоумение.
Что такого он сделал?
Ровным счётом ничего.
Зато в твоём окружении есть те, кто не имеет отношения к ордену Заката, смотрю на Стефана так выразительно, как только могу, не произношу вслух ничего компрометирующего, но намекаю недвусмысленно, что о тайных его делах, о его приближённых мне известно на каплю больше, чем прочим подданным.
Они просто люди, пусть и с даром.
А я нет?
Ты маска невозмутимости спадает, мужчина понимает, что последние его слова отнюдь не то, что я жажду услышать, от него ли, от любого другого человека.
Порченая кровь, результат богопротивной связи, а подобное, сколь известно, тянется к подобному. Кто, как не отравленная харасанской заразой, сможет почуять тот же яд, ту же дрянь, что течёт в ней самой?
Я вовсе не то имел в виду, Стефан качает головой, то ли подкрепляя собственные возражения, то ли сетуя Четырём на женскую глупость.
Что же тогда?
Лия смотрела на меня широко распахнутыми глазами и, казалось, понимала больше, чем могла девушка её лет.
Злой взмах рукой нетерпеливым приказом, отрывистая фраза, приглушённая расстоянием, и второй мужчина тянет Лию за собой и императором. Все трое уходят, и я возвращаюсь в обитель, понимая, что это ещё не конец.
* * *
Не помню, что в точности выдернуло меня из беспокойного сна.
Случайный шорох?
Скрип половицы-предательницы?
Чутьё, порождённое примесью иной крови, мой верный страж, мой недремлющий бдительный зверь?
Оно же добавляет это не Мирелла, проснувшись среди ночи, бродит по нашему убежищу.
Это чужак.
Откинув одеяло, соскальзываю с кровати, выглядываю из-за ширмы, что осталась подле постели после принятия ванны. В спальне никого, но теперь я чётко слышу шаги в соседней комнате, медленные, осторожные, каплю неуверенные, выдающие человека, оказавшегося в обстановке непривычной, незнакомой, да к тому же в полумраке.
Холод стремительно расползается по телу, покусывает шальным морозцем кончики пальцев. Вены проступают под кожей тускло светящимся серебром, я босиком пересекаю спальню, приоткрываю дверь, ведущую в общую комнату. Осматриваю видимую часть помещения, замечаю чёрную фигуру, крадущуюся вдоль стены.
Мужчина.
Один.
С одним я могу справиться.
Лишь бы Мирелла не пострадала.
Открываю створку шире, руки завожу за спину, чувствуя, как холод материализуется под ладонями, формируется дыханием вьюги.