Она мертва? Как ты можешь быть уверена? Почему ты не сказала мне об этом с самого начала?
И рисковать тем, что ты убьешь меня в собственной кровати, потому что я не дала тебе желаемого ответа? Тебе нужно было что-то искать. И дала это тебе. Я не лгала, мальчик.
Ты скрыла от меня правду, Кайм обнажает зубы, его лицо становится диким. Это даже хуже, чем ложь. Я должен был бы убить тебя за это, но сегодня ты получаешь бесплатный бонус.
Аная неловко ерзает. Ее самообладание слегка пошатнулось. По тому, как она вытягивает прядь своих длинных седых волос между пальцами и начинает крутить ее, я могу сказать, что она глубоко встревожена.
Вы хотите знать правду? Очень хорошо. Как бы то ни было, я подумала, что лучше оставить все это в прошлом, но, возможно, причины ухода Лиалли более сложны, чем я предполагала. Она делает глубокий вдох. Она была сложной женщиной, всегда знавшей гораздо больше, чем показывала, и ее положение оказалось нелегким. Вскоре после начала войны Разломов Лиалли заболела черным сглазом. Все знают, что эта болезнь, скорее всего, убьет тебя в конце концов.
Выживают очень немногие. Мать-одиночка с дитем на попечении, а теперь еще и это? Она была в полном отчаянии. До нас доходили слухи, что купание в минеральных источниках в горах вылечит черный сглаз, и ради своего ребенка она хотела попробовать. Она бросает на Кайма странный взгляд, словно пытается заглянуть ему в душу. Ах, он был очаровательным созданием. Пухлые, розовые щеки и самые большие зеленые глаза, которые я когда-либо видела. Он тоже был большой и сильный. Несмотря на то, что еды было немного, Лиалли всегда следила за тем, чтобы его хорошо кормили. Представьте себе, в возрасте почти двух зим он все еще кормился от груди.
Он складывает руки на груди, излучая нетерпение.
Я смотрю на него свирепо. Почему он так встревожен? Несколько минут для прощания не повредят. Я уже смирилась с тем, что поеду с ним. Чего бы он ни хотел я не смогу ни сопротивляться, ни убежать. Он просто слишком силен.
И часть меня больше не хочет пытаться убежать.
После того, что мы разделили там, в хижине Саны
Как я могу?
Аная, я подхожу к ней и подставляю лоб, согнув колени так, чтобы макушка моей головы была ниже, чем у нее, в знак уважения.
Она прижимается своим лбом к моему, ее костлявые пальцы гладят мой затылок.
В конце концов все должно измениться. Не волнуйся, Амали. Наш народ пережил более тысячи зим в этой части света. И мы переживем еще столько же.
Слезы щиплют глаза, когда она отпускает меня. Это действительно поспешное прощание, и оно кажется горько-сладким. Это было не то, чего ожидала, но, с другой стороны, я вообще не ожидала оказаться здесь.
Я должна была умереть.
А, так значит, то, что мидриане говорят о Меченых, правда, последнее слово остается за Велтеей. Она всегда была такой. Ехидная сучка. Она с горечью смотрит на мертвых солдат, потом на Кайма. С таким же успехом он мог бы быть богом смерти. Лучше возьми свое проклятие и иди с ним, девочка. Не возвращайся к нам. Ты и так причинила достаточно неприятностей.
Хватит, Велтея, рычит Аная, стуча посохом по земле. Хоть раз в жизни не делай этого
Двигаясь так быстро, что становится черно-белым пятном, Кайм делает шаг вперед, его лицо подобно грому.
Довольно. Прекратите свои ссоры и уходите сейчас же, если не хотите умереть.
Больше ничего не слышу, потому что температура резко падает, мое зрение затуманивается, и все, что вижу, это лицо Кайма, сияющее и напряженное, как камень, и последнее, что замечаю, прежде чем все становится размытым, это зловещее облако дыма, ползущее по небу, заслоняя солнечный свет.
Очень много дыма.
Горит лес?
Почему горит лес?
Холод повсюду. Его сильные руки обнимают меня. Следующее, что помню, это то, что мы едем на спине Облака прочь от моей прошлой жизни.
Позади нас абсолютная тишина. В моей груди зияет огромная дыра.
Такое чувство, что внутри меня что-то порвалось. Меня так переполняет чувство потери, что я едва замечаю шок от того, что меня волшебным образом переносят из одного места в другое.
Как он только что это сделал?
Он опять очень холоден, и дело не только в температуре тела. Кайм молчит и неподвижен, и от него исходит ужасное напряжение.
Я украдкой оглядываюсь через плечо и вижу свой народ, возможно, в последний раз.
В туманном утреннем свете их лица кажутся пепельными и изможденными. Выражение их лиц затравленное, глаза широко раскрыты и окружены темными кругами.
Сана сейчас там, держит малышку на руках. По крайней мере, ребенок перестал плакать. Она поднимает руку в торжественном прощании, и девочка повторяет этот жест, неуклюже помахивая крошечной ручкой.
Вспомнив о золоте Кайма, я роюсь в юбках своего платья и достаю монету из глубокого кармана. Затем поворачиваюсь в седле, почти теряя равновесие, когда поднимаю руку, чтобы бросить ее. Но рука Кайма сжимается вокруг моей талии, придерживая, он притягивает меня к своему холодному, твердому телу.
Я бросаю монету Сане. Моя цель достигнута. Золотой падает в грязь у ее ног.
За беспокойство, кричу я через плечо. Извини за хижину.