Но не могу этого сделать.
Не тогда, когда на нас устремлено слишком много испуганных, подозрительных глаз.
Мгновение мы просто смотрим друг на друга через круг. Аная там, вместе с Эмеком, Иноке и Велтеей. Они единственные выжившие старейшины, и их слово свято в нашей маленькой деревне. Мы почитаем их еще больше, потому что большинство наших мудрецов погибли от болезней, голода или от острия мидрианского клинка.
Первые дни мидрийской оккупации были тяжелыми. Я помню долгие дни, которые мы, дети, проводили зимой в поисках корня тама, в то время как взрослые отправлялись на охоту. Мидрийцы приходили и забирали лучшую добычу с охоты: жирных снежных зайцев, пухлых лунных фазанов и редких оленей, оставляя нас выживать на древесных крысах, мелких птичках и даже ящерицах и змеях.
Каким-то образом я выжила. Но не все дети смогли.
Глядя на суровые, обветренные лица старейшин и худощавых охотников позади них, я вспоминаю те времена. Мой народ выглядят изможденным, и их глаза полны теней.
Это так я раньше выглядела?
Сейчас я противоположность этому. Мои руки, бедра и щеки стали полнее. Моя кожа светится, а волосы яркие и блестящие. Дворцовая жизнь была трудной и унизительной, но, по крайней мере, тренеры меня хорошо кормили.
Я вернулась, и вдруг Венасе кажется таким маленьким, а мой народ едва узнает меня.
Почему они смотрят на меня так, словно я злой дух, вернувшийся, чтобы их преследовать?
Рядом со мной Кайм спокоен и совершенно неподвижен. Он отстраняется, когда я иду вперед.
Я сжимаю ладони вместе и склоняю голову, прижимая пальцы ко лбу и большие пальцы к носу в традиционном приветствии старших у тигов.
Почтенные старейшины. Я встаю на колени с опущенными глазами. Земля под моими ноющими коленями твердая и холодная. Я говорю на наречии тигов, не зная, как много может понять Кайм. Эта глупая дочь пришла просить у вас прощения. Я видела мир за пределами Комори и делала вещи, которыми не горжусь. То, что вы видите здесь, результат моих действий. Но что сделано, то сделано, и я ничего не могу изменить. Я направила ход наших судеб в другую сторону, и если мы все хотим выжить, мы должны покинуть круг.
Аная медленно шагает вперед, ее меховой плащ волочится по земле позади нее. В левой руке она держит гладкий, отполированный до блеска древний посох кровавого дерева тысячи зим, который передавался от вождя к вождю на протяжении многих поколений.
Она опускает посох к моему левому плечу, затем к правому, затем легонько постукивает меня по голове.
Добро пожаловать обратно в круг, Амали, дочь Эвайи. В глазах Селиз мы все дети, а мудрость никогда не обретается без ошибок.
На глаза наворачиваются слезы. Я моргаю, чтобы остановить их, не желая расплакаться, как ребенок, на виду у всей деревни.
Что ты натворила, Амали, и почему мы должны покинуть место, которое было нашим с момента разрушения мира?
Я убила императора Хоргуса Анскелла, честно отвечаю я, и хотя мне очень неприятно, что мои действия принесли смерть этой
себя здесь чужой.
Чувствую себя нежеланным гостем.
И странное настроение снизошло на нашу деревню. Я никогда, никогда не видела, чтобы мой народ вел себя так смиренно, даже когда находился под мидрийской оккупацией.
Они даже не смеют шептаться между собой.
Кайм развязывает завязки на верхней части мешка, засовывает руку внутрь и вытаскивает голову Хоргуса, держа бывшего императора Мидрии за длинные блондинистые космы.
Жители деревни ахают. Люди отворачивают детей, тщетно закрывая им глаза. В этом возрасте им не следует быть свидетелями подобных вещей, но мертвые уже разбросаны повсюду вокруг нас.
Гнев трещит во мне, скручивая мои внутренности и развращая мои мысли. Теперь это часть меня. Больше некуда идти
Образ умерших родителей врезался в мою память.
Я смотрю на императора, ненавидя его даже после смерти.
Это что?.. По собравшимся пробегает шокированный ропот.
Э-это он, шепчет кто-то. Это действительно он.
Все знают, как выглядит Хоргус. Даже мы, тигландеры, не обученные всем мидрийским обычаям, знаем, как выглядит император. Его изображение выгравировано на каждой монете. Его лицо напечатано на внутренней стороне каждой книги поклонения. У солдат даже есть знамя с его портретом, которое они вывешивают перед своей маленькой каменно-деревянной крепостью.
Это лицо было выжжено в наших умах и душах, как постоянное напоминание о том, что наша жизнь не принадлежит нам.
Теперь он смотрит на нас, закатив глаза, его бледная кожа стала серой и пятнистой. Странно, что его вернули на то место, где он когда-то совершил кровавое убийство.
Это то самое место, где он убил мою мать и моего отца.
Не могу сказать, что жалею о том, что убила его.
Просто не могу.
К горлу подступает желчь. Я сглатываю и заставляю себя смотреть в лицо мертвеца.
Это Хоргус Анскелл, тихо говорит Кайм, встречая испуганный взгляд Анайи. Амали говорит правду. То, что она сделала, это то, о чем тайно молились миллионы. Ее месть вполне заслужена.
В его голосе звучит гордость. Не думаю, что я когда-либо слышала это от него раньше.
Меня охватывает теплое чувство. Даже в этот напряженный, ужасный момент у него есть сила заставить меня чувствовать себя так.