И пьяница, добавила Люция. Мне было бы стыдно повторить вам все то, что он мне наговорил Вы в самом деле пили с ним, пан профессор?
Пил немного может, многовато, усмехнулся Вильчур. Но вы одеты? Уходите?
Да. Я ждала здесь вас, потому что курьер мне сказал, что вы скоро освободитесь.
Прекрасно. Значит, идем.
Спустились легкие сумерки. Приятно дышалось свежим воздухом. Они перешли на другую сторону улицы. Профессор остановился и стал всматриваться в здание больницы. Почти все окна были освещены мягким белым светом. Высокий горделивый фасад представлял собой нечто достойное, спокойное и вечное.
Профессор стоял неподвижно. Проходили минуты. Озадаченная его необычным поведением, Люция заглянула ему в лицо и увидела две слезы, спадающие по щекам.
Профессор! произнесла она шепотом. Что с вами?
Он отвернулся и, улыбнувшись, сказал:
Разволновался немного. Я оставил здесь свое сердце
Оставили?
Да, панна Люция. Оставил. Я никогда уже не вернусь сюда. Это прощание.
Что вы говорите, пан профессор?!
Это так, панна Люция. Сегодня я был здесь в последний раз. Я подал рапорт
об уходе, передал руководство профессору Добранецкому Старый уже я, панна Люция.
Люция не смогла ничего ответить: ей сдавило горло. Она дрожала как в лихорадке. Вильчур заметил это и нежно взял ее под руку.
Пойдемте. Собственно, ничего страшного не произошло. Обычный порядок вещей: старики уступают место молодым. Так было с зарождения земли. Не переживайте, панна Люция
Это страшно это страшно повторяла она дрожащими губами.
Ничего страшного. Все так убеждали меня в том, что я должен отдохнуть, вот я, наконец, и поверил им. Давайте оставим это в покое. Как вы провели праздники?
Она покачала головой.
Ой, профессор, я, действительно, не могу собраться с мыслями. Эта новость обрушилась на меня как гром с ясного неба.
Он слегка рассмеялся.
Ну, скажем, не совсем с ясного. Уже давно эта туча висела над моей головой, и раздавался не столько гром, сколько какое-то шипение и свист. Очень странная туча. Утешает меня лишь то, что единственный раскат грома прогремел по моему желанию Ну, так расскажите мне, как вы провели праздники.
Зачем же вы спрашиваете? ответила она минуту спустя. Вы же знаете, что они не могли быть веселыми для меня.
Почему нет? Вы молоды, способны, перед вами открыта вся жизнь. Вы только вступаете в нее. Чем вы огорчены?
Вместо ответа она локтем прижала его руку. Так они долгое время шли в молчании.
Была единственная минута в праздничные дни, когда я почувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Это когда я поняла, что те розы прислали мне вы.
Профессор кашлянул от неожиданности.
Я знаю, что это вы, продолжала она. Вы сделали плохо, что не написали ни единого слова и не сообщили мне о том, что вы в Варшаве. Вы и так незаслуженно добры ко мне, пан профессор, что вспомнили и подумали обо мне.
Подумал, старый эгоист, подумал о вас в рождественский вечер и, признаюсь, пришла мне в голову нелепая мысль пригласить вас на рождественский ужин.
Люция остановилась и заглянула ему в глаза. В ее взгляде он почувствовал столько тепла и радости, что у него сжалось сердце. Чтобы скрыть волнение, он заговорил:
Я сидел в этом своем одиночестве, как барсук в яме, поэтому нет ничего удивительного в том, что мне приходили в голову самые головокружительные замыслы. Да еще в Рождество. Но не будем стоять здесь, пойдемте, мы мешаем движению. Рождество, елка, сено под скатертью. Воспоминания. Все это выводит человека из равновесия.
Но почему, почему вы не вызвали меня? сказала она с искренним упреком в голосе.
Вовремя опомнился. Правда, мне хотелось быть с вами в тот вечер, но вы, наверное, нашли более приятное и веселое общество, соответствующее вашему возрасту
Нет-нет, не говорите так, прервала она. Вы же знаете, что больше всего мне хотелось бы провести с вами не только этот вечер, но и все вечера, все вечера до конца своей жизни.
Голос его задрожал, когда он одернул ее:
Не говорите глупостей!
До конца жизни, повторила она.
Он заставил себя улыбнуться.
Ну, что касается меня, то вы немногим бы рисковали, потому что до конца моей жизни осталось не так уж много вечеров. Но не стоит говорить о таких вещах, ведь это же смешно. Если бы нас кто-нибудь подслушал, то мог бы повеселиться. У меня дочь почти вашего возраста, и я гожусь вам в отцы, да еще как.
Но это не имеет никакого значения, энергично запротестовала она.
Имеет и большое.
Для меня имеет значение только то, что я люблю вас, что я преклоняюсь перед вами и просто не представляю, как могла бы жить вдали от вас
Сейчас остановился Вильчур.
Панна Люция, сказал он серьезно, глядя в ее горящие глаза. Вы еще очень неопытны. Поверьте мне, что ваше чувство во всей своей красоте и свежести это результат лишь недоразумения. Вам кажется, что вы любите меня, что я заслуживаю восхищения, расположения, наконец, сочувствия из-за тех переживаний, которые достались мне в последнее время. Но это не любовь. Через месяц или через год это пройдет, потому что должно пройти, и тогда вы убедитесь, что в эти минуты, сегодня, вы безрассудно приближались к пропасти. К счастью, у края этой пропасти есть барьер, который задержит вас. А барьер этот мой опыт, знание жизни. Дорогая девочка, когда-нибудь вы будете благодарны мне за это. Когда-нибудь вы вспомните мои слова.