Так что же делать? руки пани Чинской сжались.
Как можно быстрее ехать туда.
Куда?.. На мельницу?
Да. Если еще не поздно.
Пани Чинская быстро встала.
Хорошо. Пошли за шофером, пусть выезжает.
Спасибо тебе. Эля, он привлек ее к себе. Мы не пожалеем об этом. Стареем, дорогая, и нам нужно все больше тепла.
Когда он вышел, пани Чинская вытерла слезы.
Несколько минут спустя большой черный автомобиль отъехал от крыльца. Погруженные в свои мысли Чинские не проронили ни слова, даже забыли сказать шоферу, куда ехать.
Но ему это и так было известно. В Людвикове все знали, куда едут родители Лешека и зачем. Как же иначе? Ведь есть законы, заставляющие сердца биться в унисон, все их чувствуют и всем они понятны.
Длинная тяжелая машина повернула к мельнице. Сани, груженные зерном, превратили дорогу в сплошные выбоины: приходилось ехать медленно и осторожно. Яркий свет фар метался снизу вверх, неожиданно выхватывая из темноты то силуэт ольхи, покрытой шапкой смерзшегося снега, то черные стволы верб, поросшие тонкими веточками, и, наконец, покатые крыши построек.
Снегопад прекратился, и шофер уже издалека заметил стоявшие возле мельницы сани из Людвикова.
Наши лошади возле мельницы, сказал он, не оборачиваясь.
Слава Богу, что они еще здесь, подумали Чинские.
На свет фар из дома вышел кучер, который, накрыв лошадей накидками, грелся в кухне возле печки, а также старый мельник, считавший своим долгом приветствовать хозяев Людвиковского поместья.
Сын ваш здесь, в пристройке у панны Марыси. Позвольте, я провожу вас.
Спасибо, Прокоп! сказал пан Чинский и, беря под руку Элеонору, шепнул:
Помни, Эля, хочешь чужое сердце завоевать, нужно свое отдать.
Знаю, мой добрый друг, она прижалась к его плечу. И не бойся.
Она уже преодолела себя и в глубине души согласилась с тем, что еще недавно сочла бы за оскорбление. Второй раз в жизни судьба заставляла ее переступить этот порог. Казалось, неумолимый рок повернул время вспять и снова вернул ее в грозную, тревожную ночь, оставив наедине со страхом и сомнениями перед домом с маленькими квадратными оконцами.
На стук в дверь Лешек уверенным, даже вызывающим голосом ответил:
Войдите!
О приезде родителей его предупредили сполохи от автомобильных фар, освещавших заснеженные верхушки деревьев. Он знал, что они приедут, но вот с чем? Лешек вскочил и стал впереди Марыси, как бы стараясь заслонить ее от надвигающейся опасности. Лицо его вытянулось и побледнело. Он плотно сжал губы, с которых готовы были сорваться резкие, безжалостные слова.
Дверь открылась, и они вошли. В те секунды, что родители задержались на пороге, Лешек все понял. На лице отца он заметил добрую, тихую улыбку, глаза матери покраснели от слез, а губы дрожали.
Сынок! прошептала она едва слышно.
Лешек бросился к ней и начал целовать.
Мама! Мама!..
В этих двух с волнением произнесенных словах заключалось все: и боль, и упреки, и надежда, и обида, просьбы о прощении и само прощение. Страдания обоих и внутренняя борьба, взаимные оскорбления и мучительные хлопоты, жестокие решения и нежнейшее умиление все вобрали в себя эти два слова: сынок, мама.
Они молча обнялись, желая только одного чтобы ничто больше не омрачало радость примирения и обретения утраченного взаимопонимания.
Пани Чинская пришла в себя первой и тепло обратилась к сыну:
Разреши, Лешек, познакомиться с твоей будущей женой.
Мама! Присмотрись к этой девушке Я люблю ее больше всех на свете. Но она заслуживает большего!
Марыся стояла, опустив глаза, смущенная и оробевшая.
Мы с папой, сказала пани Элеонора, добавим наши чувства к твоим, сынок, и тогда, может быть, нашей общей любви окажется достаточно.
Она подошла к Марысе, обняла ее и сердечно поцеловала.
Ты прелестна, дитя мое, и я верю, что твоя юная душа также прекрасна. Я надеюсь, что мы подружимся и у тебя не будет оснований считать
придаю этому никакого значения, но мне бы хотелось, чтобы среди людвиковских гостей она не чувствовала себя неловко. Надеюсь, что с помощью пани Корчинской мы решим этот вопрос.
И здесь я согласна с тобой, кивнула головой пани Чинская. Но я не могу полностью положиться на вкус пани Корчинской, поэтому поеду с вами сама, чтобы лично заняться таким важным делом.
Мама! Ты ангел! воскликнул Лешек.
Он, действительно, был бесконечно благодарен матери за такое решение. Ему хотелось, чтобы Марыся, перед тем как поехать в Людвиково, сблизилась с кем-нибудь из родных, чтобы ей легче было справиться со своим новым положением. Зная настоящий талант матери в общении с людьми, он не сомневался, что под ее влиянием такая интеллигентная и утонченная девушка, как Марыся, даже за столь короткое время научится многому, и прежде всего, раскованности в общении, что, как правило, в новом обществе дается далеко не каждому.
Спустя полчаса Чинские уехали, так как пани Элеонора должна была собраться в дорогу Лешек и Марыся остались. Они собирались выехать через два часа, чтобы встретиться с матерью на вокзале. Тем временем в пристройку зашел старый Прокоп и пригласил обоих на ужин. Тот факт, что молодой хозяин Людвикова берет в жены девушку из-под его крыши, был для него, как он говорил большой честью, поэтому на столе появилась бутылка вишневой наливки, а в адрес молодых хозяин произнес длинную речь насыщенную высказываниями из Священного писания и личными философскими рассуждениями.