Спокойнее, кухасю, перебил дочь пан Костанецкий. Так откуда же ты ее знаешь?
Пани Лещева познакомила их когда-то, уже давно, пояснила пани Костанецкая.
Дьявол только знает зачем, проворчал Ришард.
Ришард, заметила его мать, пани Анна настолько воспитанна и тактична, а вдобавок настолько добросердечна по отношению к Бубе, что, если она поступила так, а не иначе, видимо, так было нужно или удобно.
Пан Костанецкий хотел услышать дальнейшие подробности о «Колхиде», но Буба чувствовала себя обиженной и до конца ужина отвечала односложно. Никто здесь не оценил чести, какой она удостоилась, никто не понимал, как важна «Колхида» и сколько тысяч людей будет завидовать Бубе, что сидела она за одним столиком и разговаривала с такими людьми, как Шавловский, Щедронь, Калманович, Ян Камиль Печонтковский, Дзевановский и другие
Ей хотелось бросить им: «Мещанство!» Она очень любила родителей и даже Рыся, но что они вообще могут знать об этом! Занимается ли кто-нибудь из них какими-нибудь проблемами? Мать все свои интересы концентрирует на текущих домашних делах, отец на сессиях
и фабрике, а Ришард это вообще наивный юнец.
Возвращаясь домой, она была готова к тому, что найдет соответствующий момент, чтобы удивить их каким-нибудь из только что услышанных в «Колхиде» взглядов, мнений. Она ждала возражений, может быть, даже возмущения, но была настолько уверена в правильности этих взглядов, что бесстрашно готовилась к дискуссии. И все напрасно. Конечно, это все из-за Рыся. Даже странно, какой он еще глупый, какой отсталый!
Разочарованная, она сослалась на головную боль и легла в постель. Заснуть, однако, долго не могла. Слишком сильными, слишком глубокими были впечатления от вечера в «Колхиде». Даже сам факт знакомства со всеми этими знаменитостями, лестное чувство заинтересованности, а может быть, даже зависти, какое она читала в настойчивых взглядах посетителей, присматривающихся к ней, простой девушке Бубе Костанецкой, сидящей в окружении цвета польских интеллектуалов
И в ее голове произошел переворот, такой быстрый, такой неожиданный и такой сильный, что прямо-таки опьянял ее. Проще говоря, до сих пор она была глупой гусыней. Она смотрела на мир и его проблемы, на людей и их жизнь ничего не видящими глазами. Несомненно, ее удивляли некоторые вещи, они казались справедливыми или несправедливыми, чаще странными и прежде всего невероятно сложными.
И вдруг все стало абсолютно ясно.
Выйдя из «Мундуса», она случайно встретила пани Щедронь. Здороваясь, она опасалась, узнает ли ее пани. До сего времени они виделись только раз и очень короткое время. Однако пани Щедронь узнала и была сразу такой милой, что обратила внимание на покрой ее шубы и шапочку. Получить похвалу из уст такой женщины, как пани Щедронь, это тоже не лишь бы что. А потом пани Щедронь предложила:
Вы бы не зашли со мной выпить чашечку кофе? Вы познакомитесь там с весьма интересными людьми.
О чем же еще могла Буба мечтать! По дороге она с благоговением слушала рассказы пани Щедронь о завсегдатаях «Колхиды», а когда наконец познакомилась с ними, боялась произнести хоть слово, чтобы не допустить какой-нибудь ляпсус и не скомпрометировать себя в их глазах.
Как раз велась дискуссия по новой повести Шавловского, и он сам говорил больше всех. Когда на минуту остановился и сконцентрированным взглядом искал в пространстве какую-то новую глубокую мысль, казался просто вдохновенным. Буба уже читала эту повесть, как и все, что писали Шавловский, Щедронь и другие аргонавты. Читала, может быть, не слишком подробно, опуская длинные философские отступления. Она все равно знала, что конец будет справедливым, так зачем утруждать себя вгрызаясь в самые нудные куски. Так было и с повестью «Без огня и без меча», содержание которой она помнила достаточно хорошо, чтобы, когда Шавловский неожиданно обратился к ней: «А вы читали это?», смело ответить: «Естественно!»
Так, кивнул головой Шавловский и больше не обращал на нее внимания, но в его коротком «так», несомненно, звучала похвала.
«Без огня и без меча» это была повесть, направленная против варварства войны, против смертной казни и подобных жестоких вещей. Буба никогда не любила офицеров, считая пребывание в их обществе отсутствием изысканности в выборе знакомых, и поэтому не нашла в себе даже самого незначительного протеста против пацифизма книги. Однако здесь, в «Колхиде», говорили об ином тезисе этой же повести о конце мужской цивилизации и наступающей эре женской. Разумеется, когда женщина начнет организовывать мир, о войнах и других насилиях не будет даже речи. Женщина в руководство миром внесет свою деликатность, впечатлительность и добросовестное практическое понимание социальных и политических проблем. Сейчас дипломаты и генералы занимаются только организацией своей карьеры, так же как раньше монархи, за счет миллионов человеческих судеб и нищеты масс.
У меня зачастую складывается впечатление, сказала пани Щедронь, что те господа, те мужчины, которые правят государствами, хорошие актеры: они умеют сохранить серьезное выражение и достойный вид даже в те минуты, когда попросту проводят самые непорядочные махинации.