Это правда, согласилась Люция, и вопрос, таким
образом, был решен.
Пребывание Кольского могло действительно походить для него на отпуск. К тому же и погода исправилась. Прекратились дожди, и первые в этом году легкие заморозки сковали болотистые дороги и тропинки. Сейчас они могли совершать длинные прогулки в окрестностях. Люция сводила его в лес, на кладбище, где была похоронена жена Вильчура, в городок и еще в несколько наиболее живописных мест. Гуляя, они подолгу разговаривали. Подавленность Кольского исчезла без следа. К нему вернулась прежняя энергия, способность интересоваться подробностями, веселый смех и шутка.
Действительно ли здесь так серо и нудно" как вам вначале казалось? спросила Люция с легкой иронией.
В ответ он посмотрел ей в глаза и взглядом сказал, как изменилось его мнение.
В один из дней она, как бы между прочим заметила:
Видите, пан Янек, обо всем можно забыть.
Разумеется, согласился он. Но есть и исключения. Мое пребывание здесь навсегда останется в моей памяти.
Это вам только кажется. Со временем и в соответствующих обстоятельствах оно забудется так, как выветрились те переживания, которые угнетали вас в Варшаве. Мне кажется, что они уже выветрились бесследно.
Слава Богу, совершенно, и следа от них не осталось.
Люция рискнула спросить:
А она?
Что она?
Ну, та женщина, она так же легко забыла о вас?
Он рассмеялся.
Неизмеримо легче. Я убежден, что уже через час после нашего расставания она забыла обо мне.
Значит, не любила.
Он нахмурился.
Эта женщина вообще не понимает значения слова "любовь", хотя на устах у нее оно чаще, чем другие.
Почему чаще?
По той простой причине, что принадлежит ее ремеслу. Понимаете? Это слово может произноситься одному человеку А если, скажем, десяти
Ах, вот как, прошептала Люция.
Только сейчас я понял, что не имел права ничего требовать от нее, потому что сам я ничего не мог дать ей. Видите, панна Люция, это была глупая ошибка с моей стороны. Я думал, что принимаю лекарство, а это был даже не наркотик. Обычная отрава.
Некоторое время они шли молча.
К счастью, повторил Кольский, от этого не осталось и следа.
Люция спросила:
Не понимаю только, что могло склонить вас к этому досадному приключению?
Как раз поиск наркотика.
Согласна. Но вы ведь могли сделать лучший выбор.
У меня, панна Люция в этой области так мало опыта, что Впрочем, это уже прошлое, о котором мне хотелось бы забыть.
Однако, зная вас, я не могу поверить, что вас с этой женщиной не связывал хотя бы какой-то незначительный роман.
Кольский кивнул головой.
Конечно, но это была лишь иллюзия, заблуждение, результат самовнушения и внушения тоже. Видите ли, утопающий и за соломинку хватается. К счастью, рана оказалась не столь угрожающей и научила меня быть более осторожным в будущем.
Люция уже давно догадывалась, что речь здесь идет о пани Добранецкой. В письмах Кольского того периода она иногда встречала такие выражения, которые определенно не могли принадлежать ему и были как раз в стиле пани Добранецкой. И сейчас она радовалась, почувствовав ту неприязнь, которую питал Кольский к своей бывшей любовнице. Люция всегда считала Добранецкую женщиной злой, коварной, способной на самые подлые поступки. Это она организовала гнусную кампанию против Вильчура. Однако в глубине души ее задел тот факт, что Кольский мог любить ее и одновременно завести роман с той женщиной. Люция не страдала манией величия, но считала себя более привлекательной, чем Добранецкая. Она, бесспорно, была моложе Добранецкой, не говоря уже о разнице в этических нормах. Поэтому Люция почувствовала себя оскорбленной самим сопоставлением с Добранецкой, кроме того, хотя она не призналась бы себе сама, все-таки ей было жаль Кольского.
Словом, вы стали антифеминистом? спросила она.
О нет. Это было бы преувеличением. Во всяком случае, мне бы не хотелось возобновлять поиски наркотика.
И он вам не понадобится. Ведь все ваши переживания исчезли.
Он покачал головой.
Нет, панна Люция, они не исчезнут никогда.
В словах "всегда" и "никогда" много пафоса, и только очень редко в них заключена правда.
Что поделаешь, но этот редкий случай выпал как раз на мою долю.
Я удивляюсь, после паузы сказала Люция, что вы, пан Янек, так трезво умея смотреть на жизнь, не сумели оттолкнуть что-то неудобное для себя, не сумели защититься от чего-то, что приносит вам только огорчения.
Но, панна Люция! Я вовсе не хочу отказываться от этого огорчения.
Ну, это уже нелогично.
Возможно, согласился он.
Долго шли молча.
Расскажите мне что-нибудь о ней, неожиданно попросила Люция. Что вас привлекло в ней? Почему вы выбрали ее, а. не кого-нибудь другого?
Кольский пожал плечами.
Не знаю. Я сам об этом долго думал и не нашел на это ответ. Единственным правильным ответом было бы, пожалуй, то, что не я ее выбирал, а она меня.
И вы безропотно согласились?
Да. Мне нечего было защищать. Вы должны понять, что, потеряв все, я сам был удивлен, что могу еще для кого-нибудь представлять интерес. Для кого-нибудь, а особенно для нее.
Особенно? Почему особенно?