Сталин задумчиво посмотрел на Фитина, а потом обратился к Голикову:
- Вы придерживаетесь того же мнения?
- Нет, мы уверены, что Гитлер готовится к высадке в Британии, - лицо генерал-лейтенанта сделалось красным, - прибывшие в Польшу части - это второй эшелон. Его спрятали подальше от глаз англичан. Кроме того, у нас есть карта, переданная югославским военным атташе полковником Путником. На ней обозначены все 72 немецкие дивизии, расположенные вдоль наших границ. Сразу видно, что они повернуты на запад.
- Путник - двойной агент, - заметил Фитин, - он работает и на нас, и на абвер, это точно известно.
- У меня нет причин не доверять Путнику, - лицо Голикова стало совсем багровым, - его сведения соответствуют тому, что сообщают и наши разведчики. Вчера пришла информация, что королевская семья, члены палаты лордов, парламент и правительство готовятся к эвакуации. Англичане разработали план подрыва своих морских баз и затопления судов, если не удастся перегнать их в Канаду. В горах Шотландии строятся лагеря для партизан...
- И все же я не верю, что Гитлер нападет на Британию, - упорствовал Фитин. - У него нет для этого ни сил, ни средств.
- А как быть с тем, что абвер чуть ли не ежедневно засылает в Британию диверсантов? - выложил новый аргумент Голиков. - По сути, жертвует людьми, чтобы раскрыть оборонительные рубежи. Большинство агентов гибнет, но сведения они передавать успевают.
- Не более чем отвлекающий маневр, чтобы заставить нас поверить в реальность вторжение.
- А схемы оккупации английской территории, с таким трудом добытые нами? - не сдавался Голиков. - Тоже маневр?
Фитин хотел ответить, но тут в дискуссию вмешался Сталин:
- Немцам, как я понимаю, очень хочется, чтобы мы поверили в их план нападения на Англию. Так, Павел Михайлович?
Фитин кивнул.
- Хорошо, мы не будем их разочаровывать. Вы согласны со мной, Филипп Иванович? - вождь обратился к начальнику ГРУ.
. Голиков вытянулся во фрунт, насколько позволяла его полная фигура, и отчеканил:
- Так точно, товарищ Сталин!
- Тогда ваши люди, - вождь снова обратился к Фитину, - должны распространить информацию, будто мы хотим присоединиться к Тройственному союзу. Молотов вчера сказал, что правительство Германии готово принять все наши условия. Риббентроп на днях прилетает в Москву, чтобы обсудить оставшиеся детали.
- Мы присоединимся к Оси, и Германия станет нашим союзником? - уточнил Голиков.
- Германия никогда не станет союзником СССР, - сухо ответил Сталин, - по крайне мере до тех пор, пока ее возглавляет Гитлер. Но мы будем иметь с ней дело - пока нам это выгодно. А ваша задача, - Сталин обратился к обоим собеседникам, - сделать так, чтобы фюрер поверил нам. И остался в неведении относительно "Грома" как можно дольше. Вам понятно, товарищи?
Голиков и Фитин кивнули. Вождь отпустил генералов и приказал вызвать к себе Молотова - предстояло обсудить переговоры. Когда наркоминдел вошел, Сталин поинтересовался:
- Вячеслав, ты помнишь то письма, которое Гитлер прислал мне накануне Нового года?
Вождь протянул листок, и нарком быстро пробежал его глазами. Один абзац был подчеркнут красным карандашом. Ясно, что это сделал сам Сталин.
"Британия сделает все, - говорилось в нем, - чтобы ухудшить отношения между нами и спровоцировать вооруженный конфликт. Для нее это единственный шанс к спасению. Я уверен, что англичане усилят свои
действия в этом направлении, вплоть до откровенной провокации. Поэтому для упрочения союза двух социалистических государств мне бы хотелось встретиться с вами лично, о чем я уже сообщил господам Молотову и Деканозову. Мы можем обсудить вопросы, связанные с установлением нового порядка в Европе, и решить, что делать с колониальным наследством Британии". Сталин подождал, пока нарком закончит чтение, и спросил:
- Как ты считаешь, не пришла ли пора нам встретиться с господином рейхсканцлером? При личной встрече можно решить многие вопросы, назревшие в отношениях между нами...
- Это было бы весьма дальновидным шагом, - осторожно ответил Молотов.
Он не знал, как реагировать на это неожиданное высказывание, оно застало его врасплох.
- Хорошо, Вячеслав, тогда предприми необходимые шаги. Сегодня во время беседы с Риббентропом обговори дату встречи. Думаю, она может состояться уже через неделю. Положение в Европе сложное, и наше общение с господином рейхсканцлером может пойти на пользу всем.
Молотов согласно кивнул. Он заметил, что Сталин во время беседы ни разу не назвал фюрера по имени, только по должности - рейхсканцлером. Видимо, теперь следовало называть его только так. В этом был, наверное, какой-то тайный смысл, ясный лишь самому вождю. Но слова Сталина он воспринял, естественно, как приказ.
***
Из заявления министра иностранных дел Германии
г. фон Риббентропа от 18 мая 1941 года.
"Пребывание германской делегации в Москве было, к сожалению, непродолжительным. Но, несмотря на это, ей удалось использовать предоставленные возможности. В ходе советско-германских переговоров было выяснено следующее: