Вот и сейчас глушу в себе желание повысить голос и, взяв обломок сучка, рисую прямо на земле.
Смотри! Купцы, что корабли у тебя заказывают, по старинке ставят на мачту прямой парус, он ветра поболе забирает и тянет лучше. Это так! Но только в море, где ветер и курс сутками не меняются. А на реке-то все по-другому! Рисую извилистую полосу, корабль и направление ветра. Гляди! Вот здесь ветер дует прямо в корму, тут уже в бок, а вот на этом участке чуть ли не встречный. Прямой парус надо то убирать, то снова поднимать, то опять убирать, чтобы не мешался. Суеты много, а пользы на грош!
Поднимаю взгляд на притихшего старосту и рисую уже отдельно мачту.
Мы же поставим косой парус вот так, рисую ему обычный гафель с двумя реями, вернем шверт, который мы вначале ставили, а сейчас уже многие поснимали, и тогда наш кораблик пойдет под боковым ветром только в путь!
Еремеич, молча почесав затылок, все-таки гнет свое.
А ежели ветер попутный, много ли пользы от твоего лоскута будет?
Я уже готов к тому, что мой главный корабел так просто не сдастся, и спокойно объясняю дальше.
Смотрю сюда! Ежели большое открытое пространство и ветер устойчивый, то можем поднять еще стаксель. Еремеич морщится от незнакомого слова, а я рисую еще один треугольный парус в носу корабля и уверенно добавляю. Вместе эти два в тяге не уступят большому прямому парусу, но будут более прочными, да и управлять ими намного легче, а значит и людей на палубе потребуется меньше.
Бывший новгородский староста хоть мужик и склочный, но с головой дружит, этого у него не отнять. Ежели ему все толково и с уважением объяснить, и разумный смысл до него дойдет, то он завсегда согласится, хоть и поупирается для приличия.
Вот и сейчас Еремеич еще побурчал себе в бороду, а потом махнул рукой.
Ладно, сделаю как ты просишь, но ежели что
Я усмехаюсь в ответ.
Знаю, знаю! Тебя не винить, ты предупреждал!
Староста хитро' щурится мне в ответ, а я добавляю уже абсолютно серьезно.
В путь двинемся в конце мая, так что сроку тебе месяц. Успеешь
Сказав, поднимаю взгляд наверх, туда где меня ждут два моих телохранителя, и вижу, как к ним на полном скаку подлетел всадник. Осадив коня, он спрыгнул на землю и, что-то крикнув моим охранникам, побежал ко мне вниз.
По форме узнаю конного стрелка из городской стражи и понимаю, что раз такая спешка, то новость срочная.
«Интересно, плохая или очень плохая!» Усмехнувшись, вновь бросаю вопросительный
взгляд на Еремеича, и тот ворчливо бурчит.
Да понял я, понял! Сделаю все, как ты сказал, когда я тебя подводил!
Это верно, несмотря на всю свою несговорчивость, не было раза, чтобы он не выполнил моего задания в срок, поэтому удовлетворенно кивнув, я оставляю его и начинаю подниматься по склону навстречу торопящемуся гонцу.
Не добежав метров пяти, тот уже начинает кричать.
Господин консул, там боярин Малой с Орды вернулся, так Калида тебя кличет!
«Фу ты черт! Мысленно крою гонца по матери. Так чего ж ты несешься-то так, заполошный! Чай боярин то не пропадет никуда, коли уж вернулся!»
Собираюсь уже высказать свое недовольство вслух, но увидев раскрасневшуюся веснушчатую физиономию совсем молоденького бойца-первогодка, лишь в сердцах машу рукой.
Да не ори ты, понял я уже!
По инерции тот все же повторяет еще раз.
Господин Калида велел срочно тебя найти!
Не отвечая, прохожу мимо, смеясь про себя.
«Этот от усердия и лоб себе расшибет, не заметит!»
Стоящий у входа стрелок распахивает передо мной двери, и уже с порога мой взгляд выцеливает вскочившего из-за стола Прошку и сидящих в ожидании Калиду, и только что прибывшего боярина Малого.
С первого же взгляда вижу, что ближник Ярославов прилично сдал за эти полгода. Пропал округлый животик и былая пухлость щек, а на широком лице остались только торчащие скулы да по-прежнему ярко горящие глаза.
«Что и говорить, мысленно констатирую очевидную истину, русскому человеку в Орде в любое время не сахар, а уж когда тебя в любой момент могут предать лютой казни, так и говорить не приходится!»
Едва войдя в горницу, радушно раскидываю руки.
Рад! Рад видеть тебя, Фрол Игнатич, в добром здравии!
Боярин Малой делает шаг мне навстречу, и я крепко обнимаю его, по-дружески похлопывая по широкой спине.
Вижу, нелегко дались тебе эти полгода, боярин, но ничего, сейчас отоспишься, отдохнешь дома как следует! Отпускаю его, все еще держа на лице широкую улыбку.
Пока идем к столу, расспрашиваю его о жизни при ханском дворе, о том как там встретили Великого князя и Ярослава. Тот рассказывает мне в деталях то, о чем до меня уже дошли слухи.
Великого князя Владимирского, как и Ярослава Ярославича, Батый принял хоть и прохладно, но все же как верных данников, а не изменников. Начал говорить Малой. Не зря к тому времени я уже пороги всех его нойонов пооббивал. Все что было, до последней копейки, этим кровопийцам раздал!
Тут он поднял на меня прищуренный взгляд.
Темник Турслан Хаши помог! Сильно помог! Я дары и письмо твое ему передал! На словах опять же все, как договорились, изложил, мол против хана не воевали, а лишь наследство отцово сыновья делили. Он меня выслушал и сразу ничего не ответил, а через день вызвал и пообещал слово за меня перед ханом замолвить.