Тогда земляничный.
Пусть будет земляничный, повторил он за ней, подхватывая соответствующую бутылку и сворачивая ей «головку».
Мне самому это не нравится, признал очевидное, наливая сок в толстостенный хрустальный стакан. Но вдруг, если начну выбирать я сам, кому-то из вас это не понравится. День не подходящий или настроение не то, а «нет» сказать, вроде бы, неудобно. Или ссорится вдруг начнете. И так у нас не все гладко. Я же не дурак, все вижу и все понимаю, а тут еще ревность вмешается, обидки всякие, большие и малые Помнишь, как на Машку все взъелись, когда она вас сонным зельем траванула?
«А что было бы, знай вы правду?»
А ты? спросила между тем Варвара, принимая у него стакан с соком.
А что я? Бармин вернулся к поставцу и, поколебавшись, все-таки не стал брать алкоголь. Налил себе в стакан вишневого сока и вернулся к ожидавшей его ответа женщине. Я мужчина, Аря, а у мужчин, ты же знаешь, все по-другому. И физиология другая, и психология тоже. К тому же, вы все, как на подбор, красавицы, мне с любой из вас в постели хорошо. Но!
Но? очень серьезно переспросила Варвара, наконец поворачиваясь к нему лицом.
Тебя, Аря, я люблю больше всех, но это, сама понимаешь, строго между нами. Ольга красивая, мне с ней хорошо, но любви между нами нет. А есть взаимовыгодный союз и секс по согласию и не без удовольствия. Машка, похоже, в меня действительно влюблена, и я ей симпатизирую, влюбляюсь, пожалуй, помаленьку. Чувство другое, не такое, как к тебе, но все-так скорее любовь, чем дружба. А вот с Елей у нас именно дружба с бонусом. Секс нам дружить не мешает, а напротив, помогает.
И все-таки? Варвара настаивала, и он ответил.
Сегодня я хотел тебя, сказал Бармин, закуривая. Хотел и хочу. К счастью, наши желания совпадают, но, в результате, разбираться с подругами придется тебе. Но вот, например, позавчера за ужином Машка как-то так ко мне повернулась, так посмотрела, что меня даже в жар бросило, но ночью ко мне пришла Ольга. И не то, чтобы я был ей не рад, но в тот раз я предпочел бы провести ночь с Марией. Однако полигамия, мне кажется, это не только секс. Прежде всего, сколько бы ни было женщин, мы семья, а в семье существует взаимная ответственность. Если я прошу вас соблюдать мир, как я могу не требовать того же от себя? Поэтому я промолчал и говорю тебе об этом сегодня, только потому что у нас с тобой зашел такой вот откровенный разговор.
Придется с этим что-то
решать, задумалась Мария. Это не дело, если ты каждый раз будешь идти нам навстречу, оставляя свои желания при себе. В конце концов, ты нас просто возненавидишь.
Не драматизируй! отмахнулся Бармин. На вас можно обидеться, даже разозлиться, но ненавидеть? Это перебор!
Значит, устроишь скандал, пожала плечам женщина, что тоже не есть хорошо. И Спасибо тебе. Ты мог всего этого избежать, если бы не предоставил нам такой свободы.
«Свободы? повторил Бармин мысленно. А что мне остается? Полигамия, черт бы ее побрал!»
Да уж, чем дальше, тем больше ему становилось ясно, что многоженство, при всех своих неоспоримых преимуществах, та еще головная боль!
Честно сказать, в прошлой своей жизни, Бармин этой темой никогда всерьез не интересовался, и голову себе «такими глупостями» не забивал, поскольку это было, скажем прямо, неактуально. Тем не менее, у него имелась, разумеется, собственная точка зрения на проблему моногамии, но, по совести говоря, предмет обсуждения относился к тому джентельменскому набору любого русского интеллигента, в котором наряду с полигамией записаны вегетарианство, масоны и телепатия. Мнение есть, так что при случае можно поддержать умный разговор за чашкой кофе или кружкой пива, но не более того. И мнение это, если бы Игорю Викентиевичу задали подобного рода вопрос, сводилось к тому, что моногамия явление исключительно культурно-историческое, то есть общественное, но никак не биологическое. Во всяком случае, это верно, как минимум, для большинства мужчин и женщин, которым только дай волю, тут же впадут в разврат, и не без удовольствия погрязнут в нем с головой. Не интересуясь этим вопросом специально, Бармин, тем не менее, как человек, почитывающий прессу, был знаком с некоторыми общеизвестными фактами. А факты эти не внушали даже осторожного оптимизма. Как помнилось Игорю Викентиевичу, опубликованные социологические исследования утверждали, что, то ли 60 %, то ли и вовсе 70 % мужчин и до 30 % женщин хоть раз в жизни, но изменяли своим более или менее постоянным партнерам. Он не помнил сейчас, чьи это данные: американские или российские, но предполагал, что в этом смысле разница между двумя великими державами невелика. И даже то, что мужчины изменяют женам в два раза чаще, чем жены мужьям тоже удачно вписывалось в социологическую теорию. Какими бы современными ни были люди двадцать первого века, мужчинам такие шалости прощались легче, чем женщинам. Бармин в свое время даже обратил внимание на то, что, если в книге, фильме или сериале изменяет супруг, то развитие сюжета часто предполагает его прощение в кульминации, но, если наоборот, то альтернатив разводу практически нет. Наверняка, кроме культуры и традиции был во всем этом и некий биологический момент. Все-таки физиология мужчин и женщин различается довольно серьезно, а уж физиология репродуктивной функции и того больше. Возможно, в этом и заключалась причина того, что мужики более склонны пойти налево. Но помнил Бармин и другое. Когда в Штатах вошли в моду поиски генетических родственников, случилось столько скандалов, что никто такого заранее даже представить себе не мог. Очень знаете ли, неприятно узнать лет в сорок или пятьдесят, что твой отец тебе вовсе не отец. Куда хуже, впрочем, было обнаружить, что трое твоих детей зачаты тремя разными мужчинами, и тебя в этом списке нет. Пришлось Бармину однажды приводить в порядок одного такого неудачника. Человек, узнав правду, пытался повесится, но даже это у него не получилось, и в результате он попал к психиатру.