Дядьки подходят, прикладываются к кружке, выпивают по полной, смачно покрякивают, вытирая усы, садятся у бассейна на корточки, шутят, делятся новостями, передают слухи.
Кум, шо так богато пьешь? Чи сала наелся, чи шо?
Кум горько сплевывает.
И где оно, то сало? Уже и запах его позабыл!
Одеты кто во что: тот к серяке, тот в брезентовой куртке, тот в накидке из дерюги. И обуты не по сезону, а, скорее, по карману.
Катречко, шо так рано валенки натянул, боишься захолонуть?
Катречко, весь заволосатевший, отвечает не вдруг. Долго скребется в бороде, сбивает на ухо облезлую шапчонку, глядит с недоверием на свои ноги: может, и вправду на них каким-то чудом оказались валенки. Но чудеса случаются только со святыми, а Катречко обыкновенный грешник. Ноги его, никогда не знавшие валенок, как всегда обуты трудно разобраться не то в постолы, не то в черевики. Сам он их называет шкарпетками. В шкарпетках он и по снегу, и по пыли.
Бедняка, говорят, греет не шуба, а шутка.
Катречко открывает рот в улыбке, медленно выталкивает оттуда слово за словом:
Дивлюсь, Василь Гупало у валенках, дай, думаю и себе надену!
Шутка удалась. Мужики всласть хохочут. А Василь только переминается с ноги на ногу, почесывая булыжины выстеленного камнем двора голыми ступнями.
Смех смехом, но в голове у каждого торчит одна думка. Кое-кто ее вслух произносит:
Что будет, до чего дойдем?..
Каждому хочется надеяться на лучшее. И «созовцы», и комбедовцы каждый во что-то верит. Если бы нет то давно бы оставили свою гуртовую затею с обработкой земли, с помощью неимущим.
Когда дрожки, на которых сидели Сероштан и Волноваха, показались во дворе, мужики мигом повскакивали на ноги. Распрягли лошадей. Дрожкам заломили дышло вверх, подкатили их передком к стене сарая.
Зал для сходок вмещает народу немало. Раньше на сходках сидеть не принято было, потому скамеек не держали. Сейчас иные времена: можно было бы и посидеть бедняку, но, вишь, скамеек до сих пор не раздобыли, стоять приходится. Мужики сами себя утешают: ничего, ноги свои, не купленные.
На сцене за большим столом, покрытым скатертью темно-вишневого цвета, сидят трое. Один из них, Мостовой, открывает собрание:
Граждане актив и беднота! До нас приехали из району Сероштан и Волноваха вы все их добре знаете, чтоб решить, какую нам держать линию в дальнейшем. Я предлагаю заслушать сперва товарища Сероштана. Вот такая моя пропозиция!
Секретарь райкома поднялся, потрогал пуговицы нагрудных карманов белого глухого костюма, отодвинул в сторону лежащую перед ним на столе соломенную шляпу, будто она ему мешала. Устранив это, как показалось, последнее препятствие, он тихо начал:
Многие на нас шли войной. И что получилось? Разбили Антанту! А своих врагов сколько наседало? Уйма! Сами помните, как в Бердянск вместе с германцами пришли гайдамаки. Что они вытворяли жутко сказать! Или возьмите отряд офицера Дроздовского. Это дроздовцы казнили наших дорогих товарищей-партийцев Дюмина, Мазина, Горбенко, Рогова и с ними еще пятнадцать членов Первой Бердянской Рады Советскую власть выводили под корень. Вы сами, граждане, это помните рядом все происходило. Сероштан подрагивающими от волнения пальцами уперся в стол. Низким голосом добавил: Предлагаю снять шапки на минуту, почтить еще раз дорогую память наших красных героев По залу покатился глухой шум, похожий на тяжелый вздох. Когда мужики снова надели шапки, Сероштан, махнув рукой, добавил: Про Махно и махновцев даже говорить не хочу!.. Разбили мы врагов? Разбили! Так что ж мы теперь носы поопускали? Секретарь знал настроение селян, не одна Новоспасовка впала в уныние. Неужели на том и конец? За что ж мы шли на жертвы?! спросил он и незамедлительно ответил: За светлую долю для нас и детей наших за социализм! Какая у нас задача? Товарищ Ленин завещал нам бить капиталистов-буржуев трудом. Поднимать разрушенное хозяйство, крепить экономику вот лозунг! А как выполняем заветы Ильича? Поезжайте в город увидите, шо робимо, скажем, у нас, в Бердянске. «Сельхозмаш», то есть бывший завод Гриевза, дымит? Дымит, граждане! Уже несколько сотен жаток-косилок в год выпускает. Азово-Черноморский живет? Живет, дорогие селяне! Набирает ходу. Восстанавливаем морской порт. Пароходы из других стран уже приходят за углем! Сероштан улыбнулся, потер ладонью бритую голову, засмуглевшую от загара. Даже конфетная фабрика трудится в полном виде. Так что будет сладкое к столу!..
Приподнятое настроение Сероштана передалось людям. Некоторых потянуло на шутку. Добродушно выкрикивали:
Канхветы кусать нечем:
зубов нема!
От сладкого золотуха нападет!
Чей-то серьезный бас заметил:
Конфета баловство. Про хлеб надо!
Сероштан провел ладонью по лицу, согнал улыбку.
Добре. Давайте про хлеб Владимир Ильич говорил: крестьян можно вывести к социализму только через кооперацию.
Из зала крикнули:
А шо це таке?
Секретарь райкома начал терпеливо объяснять:
У вас есть товарищество по обработке земли. Это как бы первая ступень кооперации. Постепенно начнем обобществлять землю, скот, инвентарь.