Сексуальный накал прошел, и начинать все с начала у меня не было сил. Аля тихо лежала на боку и, не моргая, глядела на меня темными ночными глазами. Нудно
звенели комары.
Я намазал ее и себя защитным кремом, опустил голову на подушку и провалился в сон.
Глава девятая
Разбудивший меня мужичок был именно таким франтом. Судя по сопровождавшему его запаху, с приличного бодуна.
Чего тебе? спросил я, рассматривая сверху вниз его намазанную деревянным маслом, лоснящуюся голову.
Мыться прикажете? угрюмо спросил он, не глядя на меня.
Давай, согласился я.
Я не очень представлял, как в старину решались немаловажные проблемы личной гигиены.
Если верить Корнею Чуковскому, то это должен быть «умывальник, кривоногий и кривой». Помнил я и иллюстрацию из «Мойдодыра», однако это было в начале двадцатого века, а никак не в восемнадцатом. Ничего похожего на приспособления для умывания я пока в доме не встречал.
После довольно долгого отсутствия вернулся мой мужичок с фаянсовым кувшином, а за ним два подростка внесли деревянную бадейку.
Слить тебе, барин? равнодушно спросил лакей, глядя не на меня, а в сторону.
Спасибо, сам управлюсь.
Нужен буду, кликни, скорбно вздохнув, сказал мужичок и вышел из комнаты.
Управляться без посторонней помощи было неудобно. Но еще неудобнее, рассудил я, демонстрировать неподготовленной аудитории жиллетовскую бритву и зубную щетку.
Моя «нестандартная», мягко говоря, одежда и так вызывала интерес, близкий к панике.
Представляю, какие мифы пробудил бы тюбик с зубной пастой!
Кувшин с водой был большой и тяжелый. Чтобы выйти из положения, я поставил его на край стола, а под него пододвинул деревянную бадейку.
В это время в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел Антон Иванович.
Несмотря на наши вчерашние злоупотребления горячительными напитками, он был свеж и румян, как майское утро.
Долго спишь, сродственник, вместо приветствия сказал он, широко улыбаясь. Я уже к заутрене сходил, искупался, а теперь тебя жду к завтраку. Ты что это один моешься? удивленно спросил он, глядя на мои приготовления.
Боюсь твою дворню напугать техническими чудесами. Посиди минут десять, я скоро буду готов.
Заинтригованный, он уселся на стул в ожидании чудес.
Чистка зубов произвела на предка порядочное впечатление. Он завладел тюбиком, попробовал пасту на вкус и потребовал объяснений.
Я процитировал на память надоедливую рекламу зубной пасты.
Однако по-настоящему «культурный шок» произошел от бритвы с плавающими лезвиями. Увидев, как легко и быстро я побрился, предок захотел испробовать бритву на себе.
Я заменил в станке лезвие, выдавил ему на подбородок пену для бритья и объяснил, как нужно действовать. Антон Иванович внимательно рассмотрел лезвие и осторожно провел им по щеке. Эффект превзошел все ожидания.
Ну, ты меня утешил! говорил он через несколько минут, трогая гладко выбритое лицо. До чего же гений человеческий дойти может! Англицкая, поди вещь?
Кажется, хотя, возможно, и американская. В наше время такие штуки во многих странах делают.
И в России?
В России тоже, только похуже.
Значит, как и ныне, все у нас похуже.
Почему все? В России много лет было самое лучшее вооружение, нас весь мир боялся. Даже называли «империя зла».
Так и сейчас то же самое, все боятся. Разве что французы
Французов вы победите через несколько лет, утешил я Антона Ивановича.
Только А что у вас есть еще такого забавного? он кивнул на туалетные принадлежности.
Много чего. Только я так сразу и объяснить не смогу, да ты и не поверишь.
Ну, а все-таки, что? Лошади у вас стали резвее, дома больше, слуги лучше?
Говорю же, другое все. Вместо лошадей самодвижущиеся кареты, которые никакая лошадь не догонит, ездят они хоть сто, хоть двести верст за час. Дома в городах огромные, бывают и в сто этажей, но больше в десять-двадцать.
Вот это да! восхищенно сказал предок.
Ничего
особенно хорошего в этом нет, у всего есть свои плюсы и минусы. Самоходные кареты, они называются автомобили или просто машины, вещь очень удобная, однако от них в городах сплошной чад, Да и народу в них гибнет при авариях больше, чем на хорошей войне. Дома большие, да в них людей напихано, как сельдей в бочке. Сейчас немного лучше стало, а лет двадцать-тридцать назад в таком доме, как твой, могло жить до ста человек.
Как же они там помещались? ошарашено спросил Антон Иванович.
Так же, как твоя дворня в людской, вповалку.
Так то рабы.
Вот рабства давно уже нет, почти сто сорок лет как отменили, только много лучше народу не стало. От рабства у помещиков перешли в рабство к чиновникам.
Выходит, народ стал свободным хлебопашцем. Пьет, поди, без присмотра?
Хлебопашцев у нас теперь мало, хлеб, когда не хватает, за границей покупаем. А пьют, конечно, изрядно.
А царь куда глядит?
Наш туда же, куда и все, в рюмку, когда ему здоровье позволяет. Вот выберут нового, может, получше будет, хотя навряд ли.
Как это царя выберут! Он же помазанник Божий!
У нас царя, он называется президент, выбирают на четыре года. И он у нас не помазанник, а обычно очень хитрый мужик.