Романтик.
Снова идем и молчим. Глотов переулок, Лавров, Крестьянская застава Тихо падает снег, матовым светом горят фонари.
Ну, я почти дома, говорит моя спутница.
Скажите, а как вас зовут?
Инга.
А меня Александр.
Я уже успокоился, мне стало легче, еще несколько минут, и моя скованность исчезает. Я говорю:
Вот и познакомились.
Но в это время замечаю, что навстречу нам идет парень в распахнутом пальто. Идет и смотрит на Ингу, смотрит в упор. Между нами и им несколько шагов. Мы отходим на край тротуара. Он в нашу сторону. Поравнявшись с нами, парень задевает плечом Ингу. Пьяный? Нет, трезвый. По лицу видно.
Нельзя ли поосторожнее? говорю я.
Парень останавливается, поворачивается ко мне.
Ты мне будешь делать замечания? произносит он брезгливо. Кадет несчастный!
Я ничего не думаю, ничего не решаю. Просто сама моя рука разворачивается и бьет нахала по челюсти. Удар, наверное, очень сильный, потому что парень падает.
Поднимаясь с тротуара, он угрожающе цедит сквозь зубы:
Я из тебя котлету
Смотрю на него, примериваюсь. Он более рослый и, может быть, сильнее меня. Но отступать нельзя.
А не хочешь бляхи попробовать? спрашиваю его, снимая с шинели ремень. Ремень с тяжелой медной бляхой на конце испытанное оружие.
Вокруг нас собираются люди. Улица была почти пустынной. Но так всегда случается: в любопытных недостатка нет.
Единой в мнениях толпа не бывает. Она немедленно раскалывается на два спорящих лагеря. Одни поддерживают одну сторону, другие другую. И у тех и других абсолютно веские аргументы. Очевидцы, свидетели!
На этот раз спор разгореться не успевает. К нам подходят двое военных с красными повязками на рукавах комендантский патруль.
Товарищ курсант, ваше удостоверение!
Я предъявляю.
Так-так Крылов Александр, шестая артиллерийская. Хорошо. Кто у вас политрук?
Тепляков, кажется? Доложите ему, что вы допустили драку на улице
Неудовлетворенная толпа расходится. Парня в распахнутом пальто уже нет, он исчез. Мы с Ингой идем дальше.
Ну зачем все это произошло? Был такой хороший вечер! И вот теперь я должен докладывать Теплякову
А может быть, лучше командиру батареи? Тот немного покричит, в крайнем случае выговор объявит, а Тепляков
К Теплякову мы, учащиеся, относимся с особым уважением: у него орден боевого Красного Знамени. Такой высокой награды ни у кого из наших командиров нет. Во время боев с японскими захватчиками у озера Хасан Тепляков заменил убитого командира роты и поднял бойцов в атаку.
Тепляков строг, но всегда справедлив. Если накажет «несправедливый» командир переживается легче: пытаешься сам для себя найти хоть маленькое оправдание А тут оправдаться трудно: Тепляков «отвесит» ровно по заслугам.
Ну вы, надо сказать, драчун, говорит Инга.
А как я, по-вашему, должен был поступить?
Инга смеется. Глаза у нее узкие, восточные. И когда она смеется, остаются одни щелочки.
Знаете, Инга, у нас в спецшколе по воскресеньям танцы. Можно вас пригласить? У вас есть телефон?
Инга говорит «можно», потом прощается со мной у подъезда, и я слушаю, как удаляются ее быстрые шаги.
К ТОРЖЕСТВЕННОМУ МАРШУ!
Прежняя учебная нагрузка остается целиком. Но к ней прибавляется новая несколько часов строевой подготовки каждый день после занятий.
Шагают все четыреста человек, но на парад пойдут только двести: каждая спецшкола на параде представлена одной «коробкой» двадцать человек в ширину, десять в глубину.
На ноябрьский парад нас, новичков, не пустили. В майском мы можем участвовать, но для этого нужно иметь отметки по всем предметам не ниже «четыре», а по военным дисциплинам стрелковому делу, артиллерии, химзащите только «пять».
Правда, по военным дисциплинам у нас никто не отстает, Если учащийся получит по физике или литературе тройку, ему сочувствуют. Но заимей тройку по военному делу, и ты будешь окружен презрением. Не знать устройства полковой пушки или не разбираться в топографии позор. Твои же товарищи скажут:
Слабак.
Мы, четыре «мушкетера», были уверены, что на парад нас возьмут. Только немного опасались за Курского: вытянет ли он немецкий?
Но нашли выход. Его предложил Тучков:
Моя мама работает переводчицей в «Интуристе». Я уже говорил с ней. Два раза в неделю она будет с тобой заниматься, Лешка. А всякие там «ну шантон, ву шантэ» забудь. Иначе не видать тебе Красной площади.
А если в математике отстанешь, добавил Доронин, так и быть дам списать контрольную
Мы шагаем. Сначала во дворе школы, потом на соседнем стадионе, потом на Краснохолмской набережной.
Нас учат десятиклассники.
Товарищ старшина, докладываю я десятикласснику Исаеву, взвод для занятий построен. Дежурный Крылов.
Исаев осматривает нас, чуть пренебрежительно говорит:
Так, так пуговицы не чищены Ремень болтается. Эх, вы!
А мы стоим и думаем: «Давно ли ты сам такой был?»
За два месяца строевой подготовки мы разбиваем свои ботинки так, что их и в ремонт не примут. Перед парадом дадут новые.
Генеральная репетиция на центральном аэродроме. Учебный парад принимает Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный.
Перед началом построения к нам обращается директор Орешин: