Мельник что-то быстро забормотал в свою защиту.
И что он говорит в свое оправдание?
спросил Генрих.
Я отстаиваю свои интересы, взвизгнула старуха. Не могу одновременно излагать и его доводы.
А я не могу вынести решение, не выслушав обе стороны, заметил Генрих, которому старуха уже порядком надоела. Ты должна подать жалобу в ближайший суд, и если твоя бумага правильная, дело решится в твою пользу. Для этого и созданы суды.
Генрих устало взобрался в седло. Цепляясь за стремя, старуха закричала:
Но мне сказывали: вы чините правосудие на всем своем пути. Почему вы отказываете мне?
Несмотря на ее дерзость и упорство, что-то не позволило Генриху просто отпихнуть ее, но Ралф, перегнувшись, с такой силой дернул старуху за костлявую сморщенную руку, что та чуть не упала. Не испугавшись, она внезапно пришла в ярость.
Так вот какова ваша славная справедливость! Я плюю на нее, пронзительно завопила старуха. Она подняла руку, и платок съехал с головы, обнажая седые космы. Леклейвер отомстит за меня, продолжала она выкрикивать, указывая на большую скалу. Леклейвер, Леклейвер отомстит за меня несправедливому королю!
Совсем спятила, заметил Генрих. И мы все еще не знаем, где переночевать. Поспешим дальше Что такое? Чем ты встревожен? И ты? И Генрих увидел в надвигающихся сумерках мертвенно-бледные лица своих спутников. Черт возьми! Кто этот Леклейвер, чье имя способно нагнать такого страху?
Ваше величество, проговорил Ралф изменившимся голосом, это очень древнее дурное предсказание. И мы сейчас в местности, где когда-то обитал Мерлин, и возвращаемся из О Боже, умиротворите ее, успокойте его
Я тебя самого умиротворю, грубо проговорил Генрих, если ты немедленно не объяснишь просто и понятно, почему вдруг одиннадцать сильных, вооруженных до зубов мужчин сделались похожими на кучку глупых баб. Кто такой, черт подери, Мерлин и кто позволил ему находиться на английской территории?
Он был колдун, ваше величество, и жил в западной части страны сотни лет тому назад Но его все еще помнят, потому что его пророчества сбылись, а некоторые должны еще осуществиться. И одно из предсказаний Мерлин сказал, ваше величество, что король Англии, возвращаясь из Ирландии, поссорится с Леклейвером и умрет.
И кто такой Леклейвер?
Вон он стоит, вмешалась старуха, уже три тысячи лет, всегда бодрствующий, всегда настороже.
Ты имеешь в виду эту скалу? переспросил недоверчиво Генрих.
Можете смеяться сколько угодно. Прежде люди были мудрее. Они знали его власть. Думаете, эти камни положены в воду, чтобы помочь таким глупцам, как вы, перейти на другой берег? Нет, их положили для того, чтобы в старые времена, когда люди были умнее, они могли стоять на них и опускать приношения в поток, доставляющий их к подножию Леклейвера.
Она посмотрела вверх ясными злыми глазами.
За всю мою жизнь мне не доводилось слышать подобного вздора, сказал Генрих. Взглянув, однако, вокруг, он увидел, что его люди вовсе не считают услышанное вздором. Они были явно напуганы храбрые воины, отважно сражавшиеся с дикими ирландскими племенами. А Генрих знал людей, знал, что незнакомое и таинственное может страшить сильнее любой видимой опасности, знал, как быстро распространяются слухи и паника. Он также знал: чтобы иметь успех, нужно прослыть удачливым правителем. Если эту историю разнесут по свету, все станут считать его человеком, над которым тяготеет проклятие, человеком, осужденным на смерть.
Ну что ж, проговорил Генрих весело, значит, Леклейвер угрожает мне, не так ли? Хорошо, я никогда не отказывался принять вызов!
С этими словами он повернул коня и поехал по берегу, пока не поравнялся со скалой. Здесь он спешился и с берега увидел, что Леклейвер не одинок. Эта скала являлась частью каменной гряды, тянувшейся поперек речки, несколько небольших камней выступали из пенных струй. Генрих решительно шагнул с берега на ближайший камень и сразу же почувствовал, что действовал чересчур поспешно. В некоторые времена года камни, должно быть, скрывались под водой, течение отполировало их до гладкости стекла или льда. Теперь, мокрые от брызг, они оказались необычайно скользкими, и не было ничего вокруг, за что можно было бы ухватиться руками. А тут еще и ветер. Почти незаметный, когда лишь слегка шевелил космами старухи, он, казалось, набрал силу, словно пытаясь столкнуть Генриха с его последней опоры.
«Быть может, все правда; возможно, мой сумасбродный, рассчитанный на эффект поступок уже предусмотрел старый колдун, и я умру, как он и предсказал. Все мои великолепные планы и мальчики еще совсем юные»
Но, как всегда, опасность придала Генриху мужества и силы,
и он двинулся вперед, переступая с камня на камень, словно они были узорами на ковре. Вскоре он уже стоял в тени Леклейвера, который возвышался над ним на шесть или семь футов и был слишком гладким, чтобы на него можно было вскарабкаться. А потому он, стараясь сохранить равновесие на камнях, несколько раз ударил по скале кулаками, будто наказывая провинившегося пажа.
Затем Генрих повернулся и, поскользнувшись, какой-то ужасный момент балансировал, подобно журавлю, на одной ноге. Устояв, он затем шагнул вперед, не удержал равновесия и, поняв, что его спасение в быстроте, стремительно кинулся к берегу, перепрыгивая с камня на камень. Со стороны его движения походили на резвый танец. Когда с последним прыжком Генрих очутился на берегу, наблюдавшие за ним люди громкими криками выразили свое облегчение и восхищение. Взобравшись на лошадь, Генрих в знак приветствия поднял руку. Ралф повернулся к старухе.