Сыграем четверо на четверо! смеялись бравые артиллеристы.
Пришло время, и они посерьёзнели, поднялись в башни. По бронеплощадке разнеслось:
К заряду! Замок! Товсь!
Оглушительный грохот сотряс бронированные стенки вагона. Вместе с клубами порохового дыма вниз полетели, гремя и звякая, пустые горячие гильзы.
Огонь!
Авинов приложился к амбразуре и разглядел, как по путям слева катился бронепоезд, составленный поочерёдно из платформ с пушками и броневагонов. Залп с «Атамана Платова» поднял на воздух платформу с двумя орудиями доски, колёса, пушки, мешки с песком всё поднялось вверх, перемешиваясь в воздухе, и опало на пути. Передняя бронеплощадка проехала по инерции и замерла, а броневагон, попрежнему толкаемый паровозом, наехал на обломки и сошёл с рельсов.
Большевики, не особо торопившиеся в свой красный рай, стали отходить. Кирилл оторвался от амбразуры и закашлялся в бронеплощадке воцарился кромешный ад: люди задыхались от пороховых газов и жары, а молоденький пулемётчик и вовсе потерял сознание.
Накалились стволы, кипела в кожухах вода, в отводных трубках сухая горячая резина.
Воды нет! заорал молодой чумазый кочегар, пробравшийся от бронепаровоза.
Это не было удивительным когда паровоз постоянно под парами, в сутки расходовалось десять кубометров воды, поэтому каждый день в тендер доливалась тысяча ведёр.
В этот момент раздался тревожный звонок машиниста: вода в тендере кончается! Проходивший по броневагонам Врангель был слышен из соседнего с бронеплощадкой:
Вторые номера и резерв, на вылазку за водой!
Кирилл подхватился приказ касался и его. Не с винтовками наперевес, а с вёдрами попрыгали бойцы вниз, пригибаясь под свистящими пулями. Авинов скатился по насыпи, морщась от каменного крошева, жалившего ноги, это пулемётная очередь ударила по щебёнке. Слава Богу, хоть не свинцом ужалило
Данилка! закричал Авинов, выглядывая кадета в рассветных потёмках. За мной держись!
Данилка кубарем скатился с насыпи под мост, к узенькому ручью, притекшему с гор.
Кирилл даже рад был остановке. Хоть и риск велик, зато можно было глотнуть свежего воздуха, хлебнуть студёной воды.
Зачерпнув ведром воды, Авинов понёсся вверх, к путям. Мчавшийся впереди него боец упал с простреленной головой, пустое ведро покатилось вниз. Это был Капелька.
Ложись в цепь! раздалась команда барона. Вёдра передавать по рукам!
И от бронепоезда к ручью и обратно пошли хороводом вёдра, котелки, чайники. Вниз пустые, вверх полные. Сколько Кирилл передал сосудов, он не считал, но вот Сан Саныч дал гудок тендер полон!
Галдя, подшучивая, отстреливаясь от вражья, команда бронепоезда заняла свои места. В тот же момент лязгнули сцепки, и «Орёл» тронулся, покатил, набирая ход, догоняя отступавшие составы «красных».
«Орёл», пройдя по горящему мосту, на плечах бакинского подвижного отряда ворвался на станцию Баладжары, отрезав противнику путь отхода на Тифлис.
Следующая станция Баку! прокричал Юра, баюкая забинтованную руку и, видимо, гордясь полученным ранением.
Бронепоезда не встретили сопротивления, без единого выстрела добравшись до Бакинского
вокзала, где их встречал авангард сразу двух армий Кавказской туземной и Отдельной Кавказской.
Заиграл оркестр, на скорую руку собранный из местных музыкантов, и кавалеристы под громовое «ура!» вскинули шашки вверх.
Кирилл, выглядывавший из открытых дверей броневагона, с радостью приметил знакомые малиновые халаты. А уж какова была радость самих текинцев
Я знал! ревел Саид, тиская командира. Я знал живой сердар!
Иааиааа! издали дикий клич текинцы, обступая Авинова, теснясь и желая потрогать, коснуться, убедиться, что командир не призрак.
Генерал Врангель, наблюдавший эту сцену, очень смеялся, а потом предложил Кириллу «прогуляться к морю с вашим эскортом».
Кавторанг Вайнер, сказал барон, продолжая улыбаться, командир канонерки «Ардаган» сообщил, что вышел из порта Энзели и вотвот прибудет в Баку. С ним на борту адмирал Колчак. Наврал англичанам, что жаждет служить им в Месопотамии, а сам через Тегеран сюда!
Команды бронепоездов спускались к Бакинской бухте пешком, конники Эрдели ехали шагом. Узкие улочки сменялись аллеями, обсаженными развесистыми чинарами и айлантами, дома вырастали в высоту, а на тротуарах появлялось всё больше бакинцев русских, татар, армян, евреев, персов. Недаром Баку, этот красивый интернациональный город, прозывали Парижем Кавказа.
В это самое время врангелевские пластуны рыскали по всему городу, вылавливая попрятавшихся бакинских комиссаров, вязали их и сгоняли на тюремный двор. Разговор был короткий первым расстреляли Шаумяна, «кавказского Ленина», чрезвычайного комиссара Кавказа и председателя Бакинского Совнаркома. Вторым пустили в расход Джапаридзе (партийная кличка «Алёша»), председателя Бакинского Совета рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов. Новая власть мела железной метлой, чтобы было чисто и никому не вздумалось сорить
Море, плескавшееся в бухте за набережной, отливало полетнему яркой зеленью. Сизая канонерка «Ардаган» уже подходила к причалу, заполненному толпой, когда в задних рядах раздались весёлые крики: