Вот, возьми, сказала она ровным голосом, скидывая шинель. Прикроешь своё рваньё.
Кирилл нахмурился.
А ты как же? Март всётаки
Чувствовалось, что его самого поражает такой обычный, такой будничный разговор на пороге темницы.
Пустяки, тут до штаба десять шагов.
Даша выглянула в коридор и прислушалась.
Я купила у твоих тюремщиков «свиданку» за водку, сказала она. В водке сильное снотворное. Оно уже должно было подействовать Если нет, то вот Девушка достала из кармана шестизарядный «кольт». Не твой любимый «парабеллум», зато и осечки не даст. Пошли.
Авинов пристально посмотрел на неё и кивнул. Набросив на плечи шинель, он шагнул к выходу из камеры. Даша пошагала впереди. Неожиданно остановившись, она оглянулась и сказала:
Я вышла замуж. За Владика.
Во взгляде
Авинова чтото изменилось. Его губы свело судорогой, но он всё же выговорил:
Поздравляю.
Спасибо, усмехнулась Полынова. Идём.
Когда они оказались снаружи, то оба стража были в отключке Ваня лежал прямо на земле, свернувшись калачиком, вернее, здоровым калачом, а Борис стоял на коленях, распластавшись по лавке и смешно перекосив рот, с которого сбегала слюна. Готовы.
Авинов поднял «богатырку», упавшую с главы Кочнева, примерил как раз.
Уходи, негромко сказала Даша.
Кирилл посмотрел на неё, будто запечетлевая в памяти, а сам осторожно снял ремень с Шевчука тот даже не замычал. Быстро застегнув пуговицы шинели, Авинов подпоясался и повесил на плечо винтовку когото из красноармейцев.
Уходи повторила девушка, изнемогая и тая надежду на то, что всё это переодевание Кирилл затеял вовсе не для того, чтобы замаскироваться, а ради неё, чтобы задержаться хотя бы на полминутки.
Авинов бросил на Дашу последний взгляд, молвил: «Спасибо тебе. Прощай», развернулся и ушёл.
Полынова глядела ему вслед, стояла, опустив руки, и больше всего на свете хотела догнать, обнять, охватить этого человека, покрыть поцелуями его лицо, шептать и шептать, задыхаясь: «Люблю, люблю, люблю»
Даша продолжала стоять, не двигаясь, глядя в спину уходившему прочь любимому человеку, и только губы её шевелились, выговаривая невысказанное. Однако призыв, слетавший с них, мог слышать только Бог.
Глава 21
«ПАРИЖ КАВКАЗА»
Красноармейцев в Таганроге столько скопилось, что глаз уставал от цвета хаки и нашитых красных звёзд. С одной стороны, такое соседство было крайне опасным, а с другой позволяло Авинову затеряться в толпе. Вот только непонятно, что ж ему дальшето делать? Пешком топать на юг? Бред сивой лошадки. Раздобыть эту самую лошадку? Где, спрашивается?
Неожиданно Кирилл углядел в гуще народа знакомое лицо. Быть этого не может Хотя почему? Гражданская война и не на такие выкрутасы способна
Прямо на Авинова двигался штабскапитан Томин, авиатор и жизнелюб. Правда, кислое выражение на его лице плохо вязалось с понятием жизнерадостности.
Кирилл заступил дорогу штабскапитану и сказал:
Привет!
Пилот вздрогнул, подозрительно всматриваясь в красноармейца с неопрятной бородкой. Рука его неуверенно дёрнулась, готовясь отдать честь, но вовремя замерла.
Красвоенлёт Томин, представился авиатор. С кем имею?..
Со мной, грубовато ответил Авинов. Не узнаёшь? Мы ещё с тобой в Быхов летали и обратно. Ну?..
Кирилл?! В лице «красвоенлёта» прорезалась радость. Откуда?
Оттуда, приглушённо ответствовал Авинов. Незаметно осмотревшись, он добавил: Из домзака, понял? Надеюсь, ты не записался в Красную армию?
Записали нас! криво усмехнулся Томин. Мы со всеми на юг летели, и на тебе баки протекли! Бензин вниз, ну и мы за ним. Сели под Таганрогом, а тут и «красные». Мы им: «С пролетарским приветом, товарищи! Жаждемде пополнить воздушный флот Советов!» Вот так вот Запрягли «Илью» в воловью упряжку да и сволокли на местный аэродром. Второй месяц учу краснопёрых летать и не падать. Военспец, блин горелый! А Змея Горыныча мы потихоньку починяем, бензину выменяли, залили баки
Так полетели! обрадовался Авинов.
Всё оружие с корабля поснимали Томин шарил по лицу Кирилла, стыдясь своей подозрительности, но привычка никому не верить брала своё.
Да и чёрт с ним!
И правда
Авиатор, видимо, приняв какоето решение, махнул рукой: за мной!
Они двинулись переулками, где им встречались лишь пугливые таганрожцы, пробирались задами да огородами, пока не вышли на обширный пустырь, местами обнесённый изгородью. Это и был аэродром, где из полотняных палатокангаров высовывались «Ньюпоры» и «Вуазены». Воздушный корабль Томина со Змеем Горынычем на борту был в единственном числе. Он стоял в сторонке, развёрнутый на юг, словно рвался туда, к остальной стаеэскадре.
Местное начальство, проявляя бдительность, подошло поближе, интересуясь у Авинова:
Кто таков?
Начальник смотрел на Кирилла с прищуром, лузгая семечки с большим искусством.
Красвоенлёт Щербаков! на ходу сымпровизировал Авинов. Желаю, товарищ комэск,