Доезжать до города Ван ни у кого охоты не было два года назад турки сожгли его, истребив жителей. Наверное, потому его и прозвали Армянской Москвой.
Погуляем? предложила Нвард, вдыхая свежий воздух, словно приправленный солью и снегом.
Кирилл оглянулся берег был пустынен, лишь поодаль, на одном из киржимов, шла возня. Рыбаки вроде. По северному окоёму небес кружил гидроплан, то ли М5, то ли М9. Свой.
Погуляем, согласился Авинов и предложил даме руку.
Они зашагали по хрусткому
песку, молчали каждый о своём и наслаждались покоем. Кирилл сжимал в руке холодные пальчики девушки пальчики нежно царапали ему ладонь, сжимаясь и разжимаясь, а он всё пытался укрыть их и согреть.
Мысли текли неторопливо и вольно. Авинову вспоминалась Даша Полынова. Боль при этом воспоминании не терзала душу в присутствии Нвард, но и не покидала вовсе. Рана всё не заживала, а соль сыпалась и сыпалась
Он продолжал любить несносную, невозможную Дашку, а все попытки забыть её оканчивались тем, что коварная память подсовывала всё новые и новые детали из прошлого. Картины минувшей жизни вставали перед Авиновым живо и ярко, рождая прилив тоски, вгоняя в отчаяние. Хотеть невозможного, возвращать необратимое это так трудно. А Нвард Ему хорошо с нею. «Одалиска» любит его понастоящему, она счастлива принадлежать ему душой и телом, вот только взаимности маловато. Он нежен, заботлив, добр с «Нвардахчи», но не более. И девушка чует это, недаром она сказала вчера ночью: «Горячее сердце обязательно зажжёт другое!». Другое, надо понимать, это его, холодное Занятое.
Нвард неожиданно споткнулась, и Кирилл напряг руку, удерживая девушку. Её пальчики с силою сжали крепкие мужские пальцы.
Я боюсь, испуганно прошептала Асатурова.
Чего? удивился Авинов.
Там он!
Кто? всё никак не мог понять Кирилл.
Мехметэфенди!
Лишь теперь Авинов пригляделся к «рыбакам». Это была компания из крепких ребят, готовившихся отплыть. Четверо помоложе толклись в киржиме, а один пожилой, кряжистый и основательный, с огромными усами, спадавшими ему на грудь, как моржовые клыки, стоял на берегу, широко расставив ноги и сутулясь. Вот он сделал незаметное движение, и в руке его оказался револьвер.
О, нет! крикнула в отчаянии Нвард, рывком заслоняя собою Кирилла.
Один за другим грянули два выстрела, Авинов с ужасом почувствовал, как дважды содрогнулось тело девушки. В следующее мгновение он выхватил верный «парабеллум», израсходовав четыре патрона, пули перебили Мехметуэфенди локти и колени. Резидент нужен был живым. Визжа и клекоча от боли, османский резидент рухнул на солёный песок, дёргаясь и корчась.
Тут же загремели винтовочные выстрелы текинцы мчались на помощь своему сердару, паля по экипажу киржима парни в лодке как раз подхватывали оружие.
Врача! заорал Кирилл, падая на колени рядом с Нвард.
Кровь обильно утекала, горячими фонтанчиками брызгая из ран.
Держись, Нвард, держись! лихорадочно шептал Авинов, не зная, что же ему делать, как спасать, и страдая от этого.
Прекрасное лицо одалиски резко побледнело, она нашла глазами Кирилла и ясно улыбнулась.
Так мало выговорил тонкий голосок. Жалко, правда?
Правда, правда, еле выдавил Авинов, целуя холодеющие пальчики. Господи, что я говорю? Всё будет хорошо, маленькая!
Мне было хорошо с тобой прошептала Нвард. Очень Хоть не зря всё Люблю тебя.
Я тоже тебя люблю! вырвалось у Кирилла, верящего в эту минуту, что сказанное им правда.
Нвард счастливо улыбнулась и умерла.
Да что же это такое?! простонал Авинов.
За спиной его послышались торопливые шаги, и рядом опустился грузный мужчина с чемоданчиком, в очках. Он пыхтел и отдувался.
Кто? зло осведомился Кирилл.
Амашукели моя фамилия, сварливо ответил мужчина. Заурядврач 1го разряда. Достаточно?
Он деловито осмотрел Нвард и выпрямился, сокрушённо качая головой.
Медицина тут бессильна, вздохнул он. Обе раны были смертельны.
Авинов погладил холодные пальчики Нвард, бережно уложил руку на грудь девушки и ладонью накрыл её чёрные глаза, неподвижно глядевшие в небо. Веки медленно опустились. Навсегда.
Кирилл, равнодушный ко всему миру, поднялся, держа пистолет в опущенной руке, и подошёл к хрипящему резиденту. Увидев Авинова, Мехметэфенди заскулил, тараща безумные от боли глаза, а Кирилл поднял «парабеллум», целясь турку в живот. Ах, как же он хотел причинить смерть этому выродку! Но нельзя, нельзя Резидент нужен живым. Служебный долг, будь он неладен
Доктор, сказал Авинов чужим голосом, залатайте эту сволочь, пожалуйста.
Залатаем проворчал Амашукели, искоса поглядывая на Кирилла.
А Кирилл сунул пистолет в кобуру и неторопливо зашагал вдоль берега. Поганото как, Господи
Текинцы тронулись было следом, но Авинов отослал их надо было остаться одному.
Дойдя до дальних причалов, он остановился и стал смотреть на чёткий горизонт, на белоснежный конус вулкана Нимрут так, кажется, его называла Нвард.