Наверное, именно поэтому тутошний русский гарнизон поредел лишь наполовину, не спеша эвакуироваться из эрзинджанских фортов хороша была землица! Конечно, всё кругом какоето не своё, не родное, так ведь прижились же тут както молокане с духоборами! Изб понастроили, и живут себе. Налево глянешь минареты с мечетями да с каравансараями, а направо посмотришь девка выступает в сарафане, вёдра тащит на коромысле, а подружка её журавель колодезный опускает Русь!
В Эрзинджане сошли
корниловцы, а караван продолжил свой нелёгкий путь.
На восемьдесят вёрст между Эрзинджаном и Эрзерумом вдоль правого берега Евфрата, местными прозванного КараСу, простиралась высочайшая отвесная скала, на самом краю которой, прижимаясь к крутому склону, вилась узкая, гладкая, как полотно, дорога, едва пригодная для того, чтобы разминуться двум подводам. А внизу, глубокоглубоко, шумел и ревел Евфрат, бурный и стремительный, бурливший и пенящийся. По левой стороне его тянулись, теряясь вдали, горы, а впереди расступались утёсы, прорезанные рекой. На тёмных скальных громадах то там, то сям мелькала белёсая полоска шоссе.
Было холодно, но Кирилл изрядно потел, сидя за рулём «Бенца». Ужасающая пропасть обрывалась в шаге от колёс, а за лобовым стеклом качалась скользкая дорога дорожка! извиваясь как змея.
Когда караван остановился на заснеженном перевале, и Марков выкликнул охотников расчищать снежные заносы, Авинов тоже покинул кабину и едва на коленки не шлёпнулся, так дрожали ноги.
Снег поднимался до высоты в три сажени, но деревянным лопатам поддавался, а уж от желающих поработать отбою не было всякий хотел подвигаться, чтоб согреться.
За перевалом Кириллу стало полегче на несколько вёрст шоссе углубилось в ущелье. Отвесные высоченные стены вздымались с обеих сторон, сжимая небо в голубую ленточку, а потом дорога снова запетляла причудливым серпантином, спускаясь по уступу между крутейшим склоном справа и глубочайшей пропастью слева.
До Эрзерума добрались на второй день. Город лежал между двух горных хребтов, как в неглубокой чаше. В недавнем прошлом Эрзерум являлся тыловой базой османской армии, главным центром всей восточной Турции, потому и стал город твердыней, укреплённым районом. За его основу турки взяли прекрасную горную позицию Девебойну, сотворенную самой природой, она отделяла Пассинскую долину от Эрзерумской. На горном хребте крепко сидели одиннадцать фортов, отлично подготовленных к круговой обороне. Они располагались в две линии, прикрывая друг друга артиллерийским огнём, и представляли собой каменные многоярусные башни с амбразурами для орудий, прикрытые рвами и двумятремя валами.
Чобандеде, Далангез, Карагюбек, УзунАхмет, Каракол все эти названия османских фортов звучали как заклинания злого волшебника, призывающего силы тьмы, но не так страшен чёрт, как его малюют, русские воины не раз и не два брали Эрзерум приступом. Теперь же перед ними стояла задача иного порядка удержать захваченные крепости, отстоять то, что было завоёвано потом и кровью.
Кирилл вёл «Бенц» по узким восточным улицам и отдыхал душой всё самое страшное осталось позади, турок он боялся куда меньше бездонных пропастей, падать в которые боже упаси! Вот где, верно, гадостная смерть.
Дома вокруг стояли приземистые, большей частью одноэтажные, с плоскими крышами, крытыми дёрном, архаичные и некультурные. Над этим пыльным морем ветхого жилья поднимались, горбились, дыбились мечети, мавзолеи, каравансараи, «двурогая» медресе, уставившая в небо пару минаретов. А дальше горы, горы, горы
Местные высыпали наружу, со страхом и любопытством оглядывая караван, неужто, дескать, на этих русских угомона нет?
И слева, и справа бежали вприпрыжку мальчишки армянские кричали: «Християн! Християн!», а турецкие были куда практичней, требуя: «Бакшиш! Дай, дай!»
Покрутившись по улочкам, караван прикатил к цитадели. Удивительно, но встречать генерала Маркова вышли не только нижние чины, причём одетые по форме, но и офицеры с нашитыми погонами!
Вперёд вышел начальник гарнизона, генералмайор Квинитадзе, за отличие в Эрзерумской операции награждённый золотой саблей с надписью: «За храбрость». Георгий Иванович приблизился к Маркову и отдал честь.
Добро пожаловать, ваше превосходительство! улыбнулся он с истинно грузинским радушием.
После обмена приветствиями и представлений Квинитадзе взял Маркова под руку, как старого приятеля, и повёл угощать с дороги.
У нас тут, в поднебесье, Сергей Леонидович, болтал он, свои правила, свои законы. Скинули царя? Поделом! Скинули «временных»? Вах! Так им и надо! Нас тут пять тыщ народу осталось, почти что без митингов прожили. Да! Тут хочешь не хочешь, а к своим потянешься, что нижние чины, что «офицерьё недобитое», хехе Тем более зима! Сейчас ещё ничего, терпимо, а вот в позапрошлом году Оо! Генералмайор закатил глаза. Снега завалили окопы, землянки, дороги, перевалы. Вся моя дивизия тогда поменяла винтовки на лопаты. Снег стоял стеной до трёхчетырёх саженей, ветер страшный, метель. В двадцати шагах
ничего не видно! Часто утром нельзя было открыть землянку, так как вся она, до верха, оказывалась засыпанной снегом