Но Кириллу было хорошо видно со штабеля и другое как в мятущейся толпе кристаллизовались очаги сопротивления общему безумию, как люди, подчиняясь воле вожатых, организовались в отряды, как они ломили, уничтожая сильных соперников, принуждая слабых, прирастая сторонниками.
«Красные» роты отходили к городу, скрывались в путанице его переулков. «Зелёные» те, которые не приняли большевиков, но и белогвардейцам казавшие дулю, сопротивлялись на два фронта, орудуя карабинами и шашками, «белые» гоняли их по берегу, окружая, и одуревшая солдатня разбегалась, сдавалась пачками, бестолково топталась на месте.
Из гущи не то боя, не то драки возник Марков, подзывая Тимановского. Авинов мигом слез со штабеля.
Саид! крикнул он. Махмуд! Ко мне!
Текинцы, очень довольные тем обстоятельством, что снова находятся на твёрдой земле, сбежались к «сердару».
Господа солдаты! неожиданно загремел голос полковника Неженцева. Строиться поротно!
Неразбериха, царящая в порту, не прекратилась вдруг, но люди уже не метались во всех направлениях, а устремлялись двумя потоками, убегая прочь или спеша на построение.
Несколько тральщиков и самоходов вышли в море подсобить марковцам, и вскоре весь 1й Офицерский полк оказался на берегу, чёткими рядами и шеренгами выстроившись напротив нижних чинов Кавказской армии, выказавших благонадёжность. Таких набралось почти восемнадцать батальонов. Вместе с марковцами полных пять полков, больше дивизии народу!
Сколько нас! присвистнул Елманов, оглядывая пристань, и Кириллу стало приятно, что этот матрос, недавний неприятель, уже причисляет себя к «нашим», считая «белых» своими. Или это у него просто так вырвалось?..
Генерал Марков, оглядев оба строя, громко поприветствовал пополнение:
Здравствуйте, друзья мои!
Здравия желаем ваше превосходительство! нестройно ответили солдаты, подзабывшие устав.
Я слышал, что некоторые из вас, продолжал Сергей Леонидович, не веря в успех Белого дела, готовы покинуть ряды. Если ктонибудь желает уйти к мирной жизни, пусть скажет заранее. Удерживать не стану: вольному воля, спасённому рай и к чёрту!
Разобравшись с командирами полков, батальонов и рот, Марков одних услал прочёсывать город в поисках «красных», а других повёл за собой к цитадели, где виднелись обломанные зубцы крепостных стен и башен, а далее, за бурыми холмами, поднималась свинцового цвета гора с развалинами на вершине.
Авинов вёл текинцев широкой, изъезженной телегами, повозками и моторами улицей, что вела от порта через
нижний город. И слева, и справа слепо блестели окна, за пыльными витринами прятались харчевни и кофейни, цирюльни и духаны.
Узнать среди домов те, что принадлежали армянам, было несложно они все стояли заколоченные, с перебитыми окнами, через которые виднелась поломанная мебель, битые зеркала, изорванная одежда.
За большим неогороженным кладбищем начался подъём по узкой кривой улочке, мостовая которой углублялась к серёдке, где по канавке стекала чёрная вонючая жижа. Первые этажи домов по всей улице были сложены из каменных плит, вторые же, деревянные, выдавались над первыми, почти смыкаясь над головой. Коегде висели свежемалёванные вывески на русском: «Мелочная торговля. Демис Попандопуло», «Вино, водка, коньяк. Амбарцумов Енок», «Столовая Европа. Л. Теофилато».
Неожиданно и страшно монотонное восхождение пресеклось из проулка разнеслись крики, и Кирилл застыл, оцепенело наблюдая, как на него, на его отряд катится пушкатрёхдюймовка. Секунду спустя он распознал, что орудие двигалось не само, что его спускали артиллеристы, матерившиеся и кряхтевшие за щитом.
Держи! раздался полузадохшийся крик.
Подставляй!
Заряжай!
Уже!
«Сейчас они скомандуют: Пли! пронеслось у Кирилла в мозгу, и меня не станет» После штабскапитан со стыдом вспоминал эти секунды томительного столбняка, когда рассудок утратил на мгновение власть над ослабевшим телом, но тогда он просто стоял и смотрел, как плавно опускается ствол, как чернеет зияние дула.
Саид сообразил первым одну за другой он метнул две гранаты, облапил и повалил «сердара». Два взрыва раздались почти одновременно, сливая грохот воедино, осколки посекли близко сходившиеся стены, кровь забрызгала их, стекая струйками, впитываясь в пористый камень.
Айайай, укоризненно поцокал языком Батыр, шутьшуть Аллаха не увидал, сердар!
Спасибо тебе, Саид! выдохнул Авинов, поднимаясь и отряхивая пыль. Затмение минуло, пришёл стыд, а вот Батыр уж и забыл о мелком инциденте глядя на тонкий минарет с балкончиком для муэдзина, что выглядывал над крышами, текинец омыл руками лицо и пробормотал: «Аллаху акбар!»
Минарет, словно веха, указывал на храм Святого Евгения, небесного покровителя Трапезунда. От него было рукой подать до цитадели неровной площади, замкнутой глубоким рвом, могучими стенами и башнями. Отсюда хорошо было видно море с застывшими на нём серыми веретенами линкоров.
Цитадель давно облюбовало русское командование здесь располагались армейские склады, депо, мастерские, а у главной башни Святого Иоанна находились штаб двухэтажный дом, изпод крыши которого выползал целый пучок телефонных проводов, и комендатура.