Священника прогнали на берег, брюзжал он, на церковной палубе устроили клубкурильню, иконы свалили в шкиперскую баталерку Вот, ейбогу, всех бы на реи вздёрнул! Жаль, мачт две только
Матросы, расхристанные, полуодетые кто в штанах и в бескозырке, но без тельняшки, кто в бушлате на голое тело, жались на шканцах и дрожали кто от холода, кто от страха, кого трясло от обеих причин разом.
Сергеев встал перед строем в чёрном мундире, погоны барски отсвечивают, кортик на боку и осмотрел команду.
И это моряки Черноморского флота выцедил он.
Краснофлотцы мы! крикнули из задних рядов.
Макаки вы красножопые, печально констатировал каперанг. Ибо даже дикое и непотребное звание «краснофлотец» несёт в себе причастность к флоту, а флот это стройность, чёткость, чистота и порядок безукоризненные! Я покидал «Катюшу» образцовой дамой, а вы довели её до состояния дешёвой проститутки. Хлев на палубе! гаркнул он. Что, хотели взять флот в свои трудовые руки? Взяли? И превратили боевые корабли в плавучие гальюны!
Часть матросов поникла, другие продолжали дерзко посматривать на офицеров. Тимановский, попыхивая раскуренной трубкой, скомандовал:
Большевики, выйти из строя!
Двоетрое дёрнулись выйти, но товарищи придержали дураков. «Расстреляют!» пронеслось шипение.
Вперёд шагнул матрос саженного роста, страшного вида человек, и прогудел:
У нас большевиков нема, мы трохи другие, хто в эсерах, хто анархисты. Властей не признаём, а к «красным» откачнулись, потому как у них воли поболе вашей.
И что ты с этой волей делать станешь? с интересом спросил Тимановский. Ну напьёшься. Нажрёшься. Девку облапаешь. Так это и боров любой может, кот с помойки так живёт, а тыто венец творения. По образу и подобию Божьему создан. Тебе, помимо головки на члене, ещё и голова дана, чтобы дуумать, а не чавкать ею! Читайте вашего Маркса, господа. Не так уж и глуп был этот немец. Знаете, что он сказал однажды? «Свобода бывает от чего и для чего». Дуумайте, говорю вам!
Матрос засопел, раздувая ноздри и перекатывая желваки.
Кто таков? осведомился полковник.
Лукьян Елманов, пробасил матрос, кочегар 1й статьи.
Так вот, Елманов, спокойно сказал Тимановский, затянулся дымом, зажмурился, пыхнул трубкой и продолжил: Спорить я с тобой не стану, времени нет на ерунду. Скажу одно: я полковник 1го Офицерского полка. У вас, у анархистов, я слыхал, флаг чёрный? Вот и у нашего полка тоже черней некуда. Только по черноте этой белый Андреевский крест начертан! А вот на вас креста нет. Клеймо на вас! У каждого из вас на лбу незримая печать иудина! Как пошли вы за красными бесами, так и прокляли вас! И мы одного хотим снять с вас это проклятие, вернуть вам образ человеческий. Ктото из вас спасётся, ктото продолжит упорствовать, так и будет переть против заповедей Божьих и законов людских ну, тут каждый выбирает для себя. А мы, перед вами стоящие, «белые». Вот только дурь большевистскую вы из голов своих повыбейте! Не за царя мы и не за помещиков. Корнилов вон землю крестьянам отдал, а Деникин и вовсе крепостного сын! А теперь думайте.
Тимановский смолк, а капитан Сергеев начал раздавать приказы. И тысяча с лишним матросов послушалась командира. Одних страх сломил уж больно много офицерья было, да марковцев с винтарями, другие обрадовались даже, что господа вернулись и снова будут всё за них решать, а третьи Да кто их знает, этих третьих? Может, и в самом деле задумались. Раскаялись даже, жизнь новую начать решили, чтоб с чистого листа и без помарок. Наверняка были и четвёртые, и пятые те, кто затаился, решив прикинуться послушными «барской» воле, и будут ждать момента, чтобы повернуть всё назад.
Сотни моряков бросились отмывать, отчищать запакощенную «Императрицу Екатерину Великую», а в утробе корабля уже рождался басовитый гул заворочались могучие машины, дымки показались над трубами. Оживал и «Император Александр III» светлосерая громада с ржавыми потёками по бокам. На его палубе тоже было заметно бойкое шевеление.
Кирилл, малость успокоившись за судьбу операции, приблизился к фальшборту. Светало. Розовое полотнище распахивалось над бурыми холмами, у подножия которых выделялись цементные заводы. По набережной проехал первый фаэтон с сонным извозчиком на облучке, понурый ослик потащил громадную арбу.
Тимановский постоял рядом с Авиновым, уютно пыхтя трубкой, а после поднял голову к крылу мостика, где каперанг
разминал папироску, и громко сказал:
Пора сигнал нашим подавать. Стрельнуть бы на манер «Авроры»!
Сергеев кивнул иезуитская улыбочка зазмеилась на его губах.
Ох и приголублю я «краснюков»! проворковал он и скрылся в боевой рубке. К бою товсь!
Минуту спустя загудела носовая орудийная башня, разворачиваясь к западу, в «эту сторону». Приподнялся один левый ствол, выцеливая здание ревкома Черноморской Советской Республики. Скрытая бронёй, шла напряжённая и слаженная работа дальномерщик измерял дальность и передавал данные по артиллерийскому телеграфу в центральный пост, расположенный на третьей палубе непосредственно под носовой боевой рубкой. Матросгальванер вводил дальность до цели в задающий прибор прицела, и тот передавался на все орудия разом. Упреждённая дальность до цели Курсовой угол цели Поправки Целик