Как понаехали сюда матросысифилитики, вспоминал полковник Самурского полка, так и началось. «Товарищи, говорят, что у вас тут за болото! Буржуи на свободе, офицеры не переловлены. Контрибуции до сих пор не наложены. Разве это революция?». И мы каждый день с ужасом прислушивались, как громыхали полные матросов грузовики с чемто прикрытым брезентом А в Юнкерском саду трудился не покладая рук красный палач Ашихин каждую ночь он казнил «буржуев», рубил несчастных шашкой. У меня был хороший друг, сын генерала Мачканина, героя Крымской и турецкой войн, так его убили только за то что он без спроса забрал тело старикаотца, замученного на «холодном роднике»
Давайте помянем генерала, предложил Шкуро.
Давайте! мотнул головой Ртищев. Выпив, не чокаясь, он поморщился и промычал: А вы, я слыхал, приказали не трогать ни одного раненого красноармейца. Почему? Онито нас не щадят!
В ответ Андрей Григорьевич сказал с усмешечкой:
Иные идут по трупам, а я иду по цветам! Ваше здоровье, полковник.
В разбитые окна с улицы донёсся ухарский посвист «волчьи сотни» гуляли. Красивые голоса выводили на мотив «Стеньки Разина»:
То не ветер в поле веет,Не дубравушка шумит
«Волчья сотня» Шкуро едет,
Матьземля под ней дрожит!..
Глава 13
ТА СТОРОНА
Не смущайтесь! Я могу быть полезным и при накрывании стола!
Праздник прошёл замечательно, както даже посемейному, в кругу своих. Обычно в новогоднюю ночь принято загадывать наперёд, надеяться всуе на лучшее, ждать нового счастья, но Марков, поднявший бокал, был печален и строг.
Не все из собравшихся здесь, сказал он негромко, доживут до следующей встречи. Вот почему не будем ничего желать себе нам ничего не надо, кроме одного: «Да здравствует Россия!»
На исходе новогодней ночи Кириллу немного взгрустнулось. Опять в его воображении витала Даша, пленительные
и тошные воспоминания мучили висок, покуда их не поглотил крепкий сон.
Зато хоть выспался понастоящему, впервые после Ростова
Никто его не беспокоил, а посему Кирилл сам явился в штаб для получения дальнейших указаний. Свежий и бодрый, он жаждал дела и дело нашло его. В гулком коридоре Авинов попался на глаза генералу Маркову.
Аа, стрелок! жизнерадостно приветствовал его Сергей Леонидович.
Припомнив, как он чуть не оглушил командира, Кирилл покраснел и выпалил:
Здравия желаю, ваше превосходительство!
Да, ухмыльнулся Марков, я вас хорошо слышу, Авинов. Прошла контузия! Шучу, шучу Кстати, а не засиделись ли вы в поручиках? А?
Кирилл растерялся немного, но выкрутился, прибегнув к универсальному ответу:
Не могу знать!
А кто ж может? Вы мне лучше вот что скажите: вы действительно знаете язык текинцев? спросил генерал и поспешил предупредить: Только, пожалуйста без «так точно» и прочих армейских штучек!
Да, я говорю на туркменском.
А этот туркменский Похож он на турецкий?
Весьма. По крайней мере турки меня понимали.
Отлично! Тогда следуйте за мною, поручик Авинов.
Не зная что и думать, Кирилл поспешил за Марковым, а тот, одолев коридор и взбежав по лестнице, привел его в кабинет Корнилова. У высоких дубовых дверей стояли и скалились Саид и Махмуд. Не выпуская из рук винтовок, они распахнули створки, запуская генерала и поручика к Великому Бояру.
Обширный кабинет Верховного был обставлен просто, попоходному, такова уж была натура Корнилова, чуравшегося ненужной роскоши. Правитель как раз принимал двух генералов барона Петра Николаевича Врангеля и Владимира Зеноновича МайМаевского, командующего Добровольческой армией.
Владимир Зенонович, хоть и слыл пьяницей, полководцем был незаурядным. Но это было внутренним качеством, а вот наружно он производил скорее отталкивающее впечатление. Небольшого роста, очень тучный, с гладко выбритым обрюзгшим лицом, с маленьким пенсне на большом и толстом носу, с крошечными свиными глазками Огромный розовый кабан.
Врангель же был полнейшей его противоположностью. Высокого роста, на голову выше толпы, худой, поджарый, с зычным голосом, барон был властным и крутым человеком. Недовольный подчинением Корнилову «волчьих сотен» Шкуро, Пётр Николаевич резко говорил:
Полковник Шкуро не «волк», а «тёмная лошадка»! Да и полковник ли он? Шкуро я знаю по службе его в Лесистых Карпатах во главе «партизанского отряда». За немногим исключением, туда шли, главным образом, худшие элементы офицерства. Большей частью они болтались в тылу, пьянствовали и грабили, а когда возвращались из рейда, то хвастались, как разгромили немецкий штаб и взяли в плен генерала, вот только сам пленник у них кудато девался
Корнилов терпеливо выслушал Врангеля и, ударяя по столу пальцем с массивным перстнем с вензелем его характерный жест, сказал:
Шкуро типичный «геройпартизан». Да, он авантюрист и не свят, но за ним идут, ему верят. К тому же начальником штаба у Андрея Григорьевича полковник Слащёв
Слащёв неуравновешен от природы, осудил барон и начштаба, он слабохарактерен и питает пагубное пристрастие к водке
Тут МайМаевский возмущённо хрюкнул и проговорил: